Mare Nero – Черное море

Всякий, кто отрешится от предубеждения против змей и узнает ужа поближе, непременно назовет его привлекательным животным. А. М. Никольский В2000 г. в Киеве издана книга Е. Ф. Инюкова и Л. И. Митина «Опасное Черное море». В ней приведен целый ряд сведений о том, что в Черном море живет якобы какой-то таинственный 20-30-метровый змей. Чем не крымская Несси?! В книге перечислены пофамильно все, кто видел змея, причем эти очевидцы не «болтуны какие-то, а вполне уважаемые в Крыму люди: газетный корреспондент, работник Феодосийского горсовета, рыбинспектор, геолог и др. Встречали змея чаше всего в районе Карадага. Упоминается он и в старой татарской легенде «Чершамбе». В 1921 г. о нем писала одна из Феодосийских газет, и в то время даже отправили роту красноармейцев для поимки этого чудовиша и опять-таки вблизи Карадага. Морской змей упоминается также в трудах Аристотеля, Сенеки, Плиния, Еврипида. Что это – быль, сказка, легенда?! Не будем гадать, отрицать, утверждать. Есть очевидцы, есть приблизительные описания, но доказательств никаких. Нужны поисковые научные экспедиции, съемки, фотографии, нужен сам змей или хотя бы фрагменты его тела, кожи, скелета. Подождем. Пока же давайте познакомимся с единственным реально существующим в Черном море «змеем» – водяным ужом. Этот «змей» изучен давно и досконально: от кончика хвоста до ноздрей, да и встретить его иногда можно не только на Кара-даге, но и на всем прибрежье моря. Для человека он совершенно неопасен, не кусается, не ядовит. Единственная его защита -неприятный запах кожных выделений. И. А. Бунин как-то отметил явную несообразность у Максима Горького. В его «Песне о соколе» неядовитый уж насмерть ужалил сокола, и сокол погиб. Это одна неувязка, не говоря о другой: как мог сокол -великолепный хищник и летун, позволить «ужалить» себя ужу? Язычок, который неправильно называют «жалом», у змей не что иное, как орган обоняния. Змеи им как бы берут пробы воздуха. Прижимая язычок к нёбу, к особой слизистой обонятельной ямке (якобсонову органу), змеи различают разные запахи и запах добычи в том числе. Ушей и слуха змеи нацело лишены. Зрение тоже не так чтобы острое, да и видят они только движущуюся добычу. Так что единственная надежда на обоняние и осязание. Жертв своих – мелких рыбок, головастиков, ящериц, лягушек, тритонов – ужи не душат, а хватают пастью и постепенно заглатывают, причем, если добыча крупная, на это уходит несколько часов. Челюсти ужа соединены очень подвижно, они сильно растягиваются, увеличивая широту рта, и уж как бы напяливает пасть на пойманное животное. Зрелище малоприятное, подчас возбуждающее острую жалость, особенно к милым зол ото гл азы м квакшам. Будучи схваченными, они кричат очень жалобно, и крик этот немного напоминает блеяние кем-то мучимого овечьего дитяти. На самих водных ужей охотятся очень многие хищные птицы, особенно часто орел-змееяд, ежи, кабаны, барсуки, и случается это чаще всего, когда ужи выползают на берег для спаривания, кладки яиц или в то время, когда они уходят на зимовку. В случае, если ужа преследует человек, он может притвориться и, очень искусно, мертвым. Хоть как ты его хватай, бросай: мертвый и мертвый. Писатель-натуралист Н. Сладков пишет, что даже запах у этого притворы появляется как от дохлого. Двигаются ужи изгибая и выпрямляя длинное тело. В плавании им помогают очень подвижные ребра и кожные щитки, края которых препятствуют обратному скольжению, если ужу вздумается выйти из воды и взобраться для обогрева на прибрежные скалы. Шипят ужи, резко выдыхая воздух из легких, и звук этот усиливается шуршанием кожных чешуек на нижней стороне тела. Взгляд у всех змей неприятный, пристальный, немигающий за счет того, что веки у них сросшиеся. Об этом взгляде один из героев рассказа Р. Киплинга «Возвращение Имрея» говорит так: «Я ненавижу змей и боюсь их; ведь стоит только взглянуть в глаза любой змеи, и вы увидите, что она знает все о тайне грехопадения, и даже больше, чем все, и что она полна к нам того презрения, каким был полон дьявол, когда Адама изгнали из рая». По причине сросшихся век все змеи спят с открытыми глазами. Когда линяют, линяют у них и глаза. Выползая из старой шкурки, ужи оставляют ее где-либо в скалах или на берегу. Раньше люди, находя шкурку, считали, что змеи бессмертны и потому периодически меняют кожу. Называется сброшенная шкурка «выползок», а в старых русских книгах «змееви-на», или «выползина». Выползиной она называется и в словаре В. И. Даля. В связи с эти

Теперь трудно найти человека, у которого бы дельфины не вызывали самого живейшего интереса… от неуемного восторга их умом, сообразительностью… до желчного скепсиса и нежелания видеть в этом нечто стоящее внимания. Представьте себе на минуту, читатель, сытую, резвящуюся стаю дельфинов афалин. Они выпрыгивают из воды, играют в «догонялки», оживленно пересвистываются и вообще ведут себя, как расшалившиеся дети. Все спокойно, все здоровы и довольны и вообще жизнь прекрасна и удивительна. Обстановка примерно такая, как в стихотворении Л. Кондратенко: Заболейте морем, заболейте, Где танцуют волны, как в балете! Заболейте музыкой глубинной, Где поют счастливые дельфины! Но вот одна из самок афалин начинает обособляться, отплывает в сторону, по-особому изгибает тело и хвост и судорожно зевает. Это сигнал для «тетушек-повитух»: «Готовлюсь рожать!». «Тетушкам» все понятно, к ней подплывают одна или две из них. Они будут ассистировать при родах. Рожает дельфиниха под водой, и выходит дельфиненок из чрева матери не головкой, а вперед свернутым в трубочку хвостиком. «Тетушки» -особо доверенные лица. Они не подпускают к роженице никого из праздно шатающихся дельфинов, особенно самцов, обеспечивают ей покой и безопасность. Когда появляется новорожденный, они поднимают его на поверхность воды, чтобы он сделал первый в своей жизни вдох, затем помогают ему найти материнский сосок. Он, конечно, еще плохо ориентируется и тычется мордочкой, то в бок, то в спину матери. Когда сосок найден, мать плывет с такой скоростью, чтобы рот малыша всегда оказывался рядом с ее млечными железами. Если дельфиненок, на беду, родится мертвым, а это в отравленном человеком море случается все чаще, «тетушки» вместе с матерью будут поднимать его к поверхности, после чего дельфиниха будет подолгу носить свое мертвое дитя на спине или ухватив его зубами за ласт или голову. При попытке человека отнять его, мать яростно сопротивляется, и ей помогают в этом не только «тетушки», но иногда и вся стая. Весит новорожденный около пуда, длиной в половину матери. Чтобы не потеряться или чтобы его не потеряли, он часто «всплакивает» детским, визгливым голоском. Молоко у дельфи-нихи очень сытное, почти половина веса в нем приходится на жиры, но «ребенок» велик, очень быстро растет и прибавляет в весе, а потому кормится поначалу до 30 раз в сутки. Мать усердно кормит и следит за своевременным опорожнением кишечника. В случае нужды, массирует языком живот или околоанальную область. Взрослый афаленок сосет много реже, 6-7 раз в сутки и пробует есть рыбку. Мать поначалу отгрызает у рыбы голову и в таком виде отдает малышу. Позже такая опека уже ни к чему. Однако до этого еще далеко. После рождения новоявленные сын или дочь держатся строго возле матери. Отплывать далее 2-3 м не разрешается. За этим следят и мать, и «тетушка». Попытки своевольничать пресекаются. Родительница прижмет ко дну детскую мордочку и держит, или начнет то и дело выталкивать неслуха из воды, что тоже малоприятно. Могут и «тетушки» так поддать носом, что в другой раз крепко подумаешь, прежде чем ослушаться. Чужие и даже родственные матери дельфины к дитяти не подпускаются. И мать, и «тетушки» тут же отгонят, и часто, чтобы защитить я от всяких зевак, его и справа, и слева эскортируют мать одна из тетушек. Он посредине. Тут уж ни самому не ежать, ни другим им полюбоваться. Такая опека бывает олне оправданной, так как в океанариях и дельфинариях ывали случаи гибели детенышей от ран, нанесенных сексуаль-о возбужденным самцом, для которого новорожденный помеха в его притязаниях на самку. Нельзя исключить и нападение катранов. Академик Национальной Академии наук Украины Ю. П. Зайцев в своей книге «Это удивительное море» писал о том, что такие случаи вполне возможны, так как, по данным румынских ученых, на теле дельфинов случалось находить характерные следы укусов акул, а в желудках последних обнаруживали и мышцы, и внутренние органы дельфинов. Нападают на дельфинов, как оказалось, в основном (80%) самки катранов. Играть дельфиненок начинает рано. Уже через 2-3 недели после рождения он может нырять, поворачиваться вокруг своей оси, ударять хвостиком по воде, выпрыгивать из нее и всячески задираться и надоедать матери и «теткам», стремясь вовлечь их в свои игры. Он закрывает им дыхало хвостом, «бодает» головой, взбирается им на спины, тычется в них носом и удирает, приглашая гоняться за ним. Подрастая, в месячном возрасте, он
может, вернее, ему разрешают, присоединяться временами к стае дельфинов, причем он предпочитает держаться возле тех, кто сам склонен к игровому поведению. Интересно, что на роль «повитухи» может претендовать и самец. Он сопровождает, оберегает детеныша, играет с ним, и мать может ему это разрешить. Он так же, как и самки-«тетушки», присутствует при родах и отгоняет от роженицы всякую любопытствующую «публику». Случаи такие редки. Наверное, для этого предложивший себя в опекуны самец должен пользоваться каким-то особым доверием матери и быть лишен всяких сексуальных притязаний. К двум месяцам малыш уже более самостоятелен, опека в прежнем объеме не требуется. В три месяца дельфиненок стремится все исследовать, все понять и во многом подражает взрослым. Игры его усложняются, он уже носит в пасти рыбок и различные предметы, охотно идет на контакт с людьми, позволяет себя гладить, но с матерью связь не теряет. Подолгу держится возле нее, и в случае нападения именно у нее ищет зашиты, даже будучи в 2-4-летнем возрасте. Если рождается в дельфинарии, очень быстро привыкает к нему, быстрее, чем взрослые. Дельфинарий был невелик, Темноват и не очень просторен, Но дельфин, очевидно, привык И считал его маленьким морем. К. Кузовлева Больного, слабого детеныша мать никогда не оставит, носит его на спине и периодически поднимает на поверхность, чтобы он мог дышать. Так же она поступает с раненым детенышем, всячески помогая ему и сопровождая несчастного к самому берегу или к борту судна. В это время ее можно взять голыми руками. Ж.-И. Кусто описал случай, когда рыболовы-баски загарпунили малыша, попавшего в сети. Подплыла мать, оборвала сети и освободила своего дельфиненка, но он все же умер, и когда рыбаки хотели отбуксировать его, уже мертвого, в порт, мать, как привязанная, следовала за судном, а потом часами ждала дельфиненка у берега, несмотря на ружейные выстрелы, которыми ее хотели отогнать. Вообще взаимопомощь среди китообразных подчас поражает человеческое воображение. Инстинкт оказания помощи пострадавшим проявляется настолько сильно, что иногда при этом подавляется не менее сильный инстинкт самосохранения. Вытащите детеныша дельфина из воды, и на его стоны сплывутся к берегу взрослые. Заболей кто-либо из взрослых особей, и вокруг него соберутся те, кто готов помочь ему, ослабевшему, всплыть на поверхность для вдоха. Это не разовая помощь, так будет длиться и часы, и дни, пока заболевший собрат не будет способен сам подниматься к поверхности. Однако бывают и исключения, когда дельфинья стая игнорирует призывы заболевшего помочь ему и даже сторонится его. Возможно, они как-то интуитивно понимают, что в данном случае помочь недужному невозможно и предоставляют ему гибнуть. Такой случай описан в книге Н. Л. Крутеикой и Т. Ю. Лисиииной «Поведение морских млекопитающих». При вскрытии погибшей афалины оказалось, что она была смертельно больна, и никакая помощь сородичей ее бы не спасла. Исключения отмечены и для речных дельфинов, к которым слово «альтруизм» совершенно неприменимо. Подсадите к сильным, здоровым речным дельфинам ослабевшего новичка и его загоняют, забьют, затолкают и даже изнасилуют. Так же могут поступить и афалины, которые милосердны и внимательны к сородичам, и так нетерпимы и жестоки по отношению к другим видам дельфинов. Поэтому в дельфинариях и океанариях их никогда не содержат вместе с белобочками и морскими свиньями – двумя другими видами черноморских дельфинов.

Преследуемый, выбитый и редкий Природы сын и пасынок людской В небытие скользит по плоскости прямой И человек ту плоскость поднимает. При взгляде на этого зверя можно подумать: тюлень как тюлень, чего уж в нем такого особенного, диковинного? И все-таки тюлень-монах – диковинка. Нет в Черном море другого такого животного, оставшиеся экземпляры которого можно пересчитать чуть ли не по пальцам. У побережья Крыма его вообше нет, а ведь был! Сейчас его кое-где можно увидеть у скалистых, уединенных берегов Болгарии* и Турции и то отдельными семьями. Хорошо хоть семьями, а не единичными холостяками, однако надежда на его выживание в Черном море, похоже, уже утеряна. То, что тюлень-монах занесен в Международную Красную книгу вряд ли защитит этого великолепного зверя. По другим данным, тюленей у берегов Болгарии уже нет. вотного была жизнеспособна, необходим определенный минимум числа их, а вот этого минимума в наших водах как раз нет и взять его неоткуда. Разве что подловить энное количество их где-нибудь в зарубежных морях-океанах и перевезти к берегам Крыма. А как сохранить и защитить, если чуть ли не каждый метр крымского прибрежья освоен крымчанами или занят пляжами, а каждый кубометр морской воды перенасыщен нефтепродуктами, тяжелыми металлами и пестицидами?
Тюлень-монах – трагическая потеря Черного моря. Археологические исследования свидетельствуют о том, что тюлень-монах был объектом охоты на побережье Средиземного моря, начиная чуть ли не с палеолита, а Плутарх, Гомер и Плиний писали о нем, как о вполне обычном, многочисленном животном. У берегов Атлантического океана, к юго-западу от Гибралтара и до Канарских островов этот вид тюленя был довольно многочислен. Много его представителей было и в Средиземном море. В XVIII в. этот тюлень не был редкостью и в Черном море, несмотря на то, что массово промышлять его стали веком раньше. Именно с этого времени началось массовое избиение этих животных. Сейчас увидеть тюленя-монаха, как говорится, живьем вряд ли кому-либо из крымчан удастся. Его нет ни в одном из океанариумов на полуострове. Севастопольский «Аквамарин» тоже не исключение. Там можно увидеть целую коллекцию самых различных тюленей – от байкальского до гренландского, а вот монаха нет. Поэтому придется довольствоваться его описаниями, составленными учеными. Более двухсот лет назад великий натуралист Карл Линней писал о тюлене-монахе: «Это упрямое, любопытное, драчливое животное; оно полигамно, легко приручается. Мясо – вкусное, нежное. Сало и шкуру можно использовать. Живет в воде, хорошо плавает под водой, но с трудом передвигается по суше из-за укороченных передних конечностей и перепончатых задних. Питается рыбой и другими морскими продуктами. В голодном состоянии заглатывает камни, чтобы заполнить желудок». Это, пожалуй, почти полная характеристика, добавить к которой можно данные о размерах этих животных и образе их жизни. Длина тела от 2 до 3 м. Вес может достигать 250 кг. Самки мельче самцов. Тело веретенообразное, покрытое шерстью. Голова закругленная, глаза большие, выразительные. Конечности превратились в ласты. Толстый слой жира под кожей увеличивает их плавучесть и предохраняет от холода. Плавают тюлени, как рыбы, покачиваясь из стороны в сторону. В воде элегантны, быстры, изящны. На суше медлительны, неуклюжи, двигаются наподобие пиявок. Русский поэт Велемир Хлебников, говоря о движении тюленя на суше, сравнивал его с передвижением человека, «завязанного в мешок». Живут тюлени-монахи 30-40 лет. Окраска зверей серо-коричневая, брюхо светлое, отсюда второе название их – белобрюхие тюлени. У самца на брюхе ромбовидное пятно, у самки его нет. Щенки рождаются черными. В воде тюлени развивают скорость от 8 до 12 узлов в морском исчислении (15-29 км/час). Нырять могут на глубину 300-350 м, проводя под водой 25-28 минут. Это дало возможность ученым обнаружить в морях и океанах целый ряд новых, неизвестных ранее науке, глубоководных животных, в основном рыб. Их находили в желудках тюленей. Ушные отверстия и ноздри у тюленей перед погружением в воду замыкаются особой кожистой перепонкой. Соскальзывают они с берега в море без малейшего всплеска, головой вниз, бесшумно и грациозно. Сподвижники Ж.-И. Кусто долго наблюдали за тем, как это делают средиземноморские тюлени-монахи. Один из них, некто Диди, самый тонкий, гибкий и обтекаемый, попытался нырнуть в воду, скопировав тюленей, и Кусто не преминул заметить
, что это «было унылое зрелище». Днем тюлени отдыхают на суше. Очень любят тепло и солнечные «ванны». Охотятся и кормятся ночью. В рационе -мелкая и крупная рыба (хамса, ставрида, макрель, камбала, пеламида). Предпочитают филе. Голову и хвост оставляют. От крупной рыбы отрывают куски и глотают их целиком, не разжевывая. Роются и в донных грунтах в поисках крабов и моллюсков. В этом им помогают осязательные усы-вибриссы, к которым подходит на морде масса нервных окончаний. В желудке тюленя есть камешки – гастролиты. Это о них писал Линней, только глотают эти камешки тюлени не для утоления голода, а для того, чтобы при их помоши размельчать и перетирать пишу в желудке. Много времени тюлени-монахи уделяют своему туалету -уходу за мехом. Расчесывают шкуру когтями на передних ластах, смазывают ее выделениями прианальных желез, расположенных вблизи корня хвоста, и забота эта начинается у тюленей с младенчества. Тесного телесного контакта на лежбишах не любят, терпят близкое соседство других тюленей только во время линек. Спят звери урывками, по 4-9 минут, постоянно просыпаясь. В зоопарках и океанариях, где им ничего не грозит, спят дольше и чаше. Так называемое «чувство дома» у тюленей очень развито, и потому, когда их совершенно беззащитных убивают в собственном «доме», это особенно страшно, так как именно под родной «крышей» они бывают уверены в своей полной безопасности. Оставшиеся в живых уходят в поисках нового пристанища, а это в наше время большая проблема. «Свадебные игрища» у тюленей сопровождаются взаимным преследованием, круговыми вращениями партнеров, занырива-ниями, шумом, плеском, низким лаем самцов и более высоким у самок. В это время между «женихами» нередки своеобразные, скорее чисто ритуальные драчки-потасовки. Это если претенденты в супруги равны по силам и рангу. Более слабые «отношения не выясняют», уступают безропотно. Дерутся, приподнимая переднюю часть тела, открывают рот, машут когтистыми передними ластами. Так же, кстати, реагируют на приближение человека. Такая оборонительная реакция выработалась у тюленей как ответ на агрессивное поведение человека. По свидетельству различных натуралистов и путешественников, раньше тюлени были доверчивы и дружелюбны. Человека не боялись и даже подползали к нему из любопытства, принимая, видимо, за прямоходящего ластоногого собрата. Спаривания, как и брачные игры, происходят под водой. Беременность длится около 11 месяцев. Срок появления потомства растянут с декабря по март. Двойняшек, к сожалению, не бывает. Рождает самка и кормит тюлененка на суше или на мелководье у берега. Вес новорожденного около 20 кг, длина 1-1,2 м. Молоком малыши кормятся 2 месяца. Сосут жадно, шумно и помногу. Шерстка у них темная, темнее, чем у родителей, и потому называют их, в отличие от «бельков» у северных тюленей, «черненькими». В воду тюленята сходят сразу же после линьки – смены эмбрионального мехового покрова. К щенкам матери очень привязаны. Этим раньше пользовались промышленники. Сначала били щенка, а потом – приплывшую на его стоны и жалобы мать. По свидетельству промышленников, крики тюленят очень напоминают плач ребенка, и некоторые из них бросали этот доходный промысел, не в силах выносить эти почти «детские» крики. Могло быть и по-другому. Так, как, к примеру, написано в книге С. В. Максимова «Куль хлеба»: «И потом под зверя ходили, по душу его по морскую… ребята смертоубийство творят… Плавать малый не умеет, другая матка и спихнет которого в воду, а он все лезет на матерое (материнское. – Д. 3) место! И лежит он перед тобою в полном лике, не пугается… мы этих много наколачивали. Хорошо это и сердце весело». Родного тюлененка мать по выходе из воды узнает по голосу и запаху. Глаза в деле определения родственных связей роли не играют, так как тюлени близоруки и потому больше доверяют чутью и слуху. Забитого людьми своего шенка среди десятков и сотен трупиков мать обнаруживает безошибочно. К чужим детям тюлениха относится нетерпимо, ни за что не покормит осиротевшего или заблудившегося тюлененка. Прогонит безоговорочно, даже может укусить. На горестные вопли голодного чужака реакция совершенно нулевая, не то что к примеру, у каланов, у которых даже самцы защищают и опекают осиротевших каланят, не говоря уж о самках, всегда готовых облизать, покормить молоком и даже принести с моря еду сиротам. Кстати, пингвины в этом отношении тоже отменные чадолюбцы и альтруисты. Они даже дерутся за право взять на попечение осир