Mare Nero – Черное море

Отмыкала ларец железный, Вынимала подарок слезный -С крупным жемчугом перстенок. М. Цветаева Джень-джу – это китайское название жемчуга. У татар он «зень-джу», у арабов «зень-чуп>, у греков – «маргаритес», у немцев – «перл». В церковно-славянских книгах жемчуг назван «бисером». Евангельское выражение «Не мечите бисер пред свиньями» означает тщетность убеждения недостойных, от которых не приходится ждать ни понимания, ни благодарности. Среди ловцов жемчуга его за округлость попросту называют «рыбий глаз». В Черном море жемчуг встретить можно в раковинах мидий и устриц. Прибрежные жители добывали этих моллюсков, особенно мидий, на еду со времен незапамятных. Находили створки этих моллюсков, как уже говорилось, в больших кучах на берегах морей и океанов, и по времени возникновения археологи приурочивают их к каменному веку. Надо полагать, что с жемчугом люди познакомились именно с этого времени, так как, конечно же, находили изредка мелкие жемчужинки внутри раковин. Образуется жемчуг и внутри пресноводных пластинчатожаберных моллюсков. Добывали его, в основном, на северных реках и на Амуре. Называли округлый крупный жемчуг «бурмитским» или «скатным». Морской жемчуг «кафский» или «кафийский» купцы привозили на Русь из древней Кафы, по нынешнему Феодосии. Этот город был когда-то крупнейшим торговым центром, и в начале XVI в. купцы в массе отправля-лись к Черному морю за «кафимскими зернами». В Новгородской торговой книге этим покупателям наказывалось: «А купите жемчуг весь белый, чистый, а желтого никак не купите, на Руси его никто не купит». С давних времен определение «жемчужный» означало на Руси либо высшую степень нравственности человека, либо характеристику каких-то особо добротных предметов. В Памятнике древнерусской литературы XII в. – «Слове о полку Игореве» говорится: «Един же изрони жемчужну душу из храбра тела чрез злато ожерелье». Другими словами: кто-то потерял свою чистейшую жемчужную душу из-за золотого ожерелья. Предметом торговли в Кафе был привозимый с аравийского побережья Персидского залива и Индии жемчуг. Тот жемчуг, который образуется в черноморских мидиях и устрицах, предметом торговли не был. Не тот размер, не те товарные качества. Диаметр 1,5-4 мм от силы, цвет не популярный, розоватый и голубой, а серый, зеленоватый или грязно-сиреневый, да и по форме он неправильный, угловатенький. В каждой из раковин мидии находили одну, редко 2-3 жемчужинки, но случались и исключения. На борту затонувшего возле Феодосии судна некто М. Коваленко нашел мидию, внутри которой было 133 жемчужинки, каждая весом от 50 до 70 мг, но это. повторяем, редкость, зачастую в раковинах вообше нет жемчужинок. Ценность жемчужин возрастает с увеличением их веса и размера. В продаже обычен жемчуг от 8 до 9 мм в диаметре. Более крупные оцениваются очень дорого и даже получают собственные имена. Так, жемчужина «Звезда запада» весом 10 г была оценена в 14 ООО фунтов стерлингов. «Жемчужина мира», которая хранится в Лондоне, весит 90 г. Самая крупная в мире «Жемчужина Аллаха» была найдена в гигантском тропическом моллюске тридакне. Когда человек впервые задумался о причинах возникновения жемчужных зерен в раковинах, сразу же появилась масса изустно передаваемых из поколения в поколение мифов, легенд, догадок. Человеческая фантазия изобрела более десятка теоретических обоснований зарождения этих зерен, и мы кратко упомянем о четырех из них, наиболее красивых и поэтичных. Ловцы жемчуга в Красном море полагали, что жемчужины -дети Луны. Именно в полнолуние свет определенной звезды достигает морского дна, попадает в «раковинные уста». Раковина впитывает в себя драгоценные лучи, из которых и образуются жемчужины. В полнолуние ловцы имели обыкновение показывать добытый жемчуг звездам и Луне – их матери. По индийской версии в возникновении жемчужин повинны звезды. Вернее, одна из них – звезда Свати. На ее восходе над морем тихо и бесшумно идет таинственный дождь, а навстречу ему, приоткрыв раковины, из сокровенных глубин моря, поднимаются моллюски. Каждая ждет, каждая надеется, но только в единицах остается голубоватый отсвет звездных дождинок. Сподобившиеся медленно и удовлетворенно опускаются на дно, и в их лоне начинают расти драгоценные зерна. Одним словом, по этим двум первым версиям жемчуг рождается, как говорят французы, a la belle e’toile, то есть «под прекрасной звездой». Третья версия: жемчуг – это утренняя роса, зас

- Какие же это плоды морские, си-речь черепокожие?.. Видал ты их, касатик? Отведывал? Какие на вкус-то? – Морскими плодами, матушка, раковины зовутся, пауки морские да раки—* П. И. Мельников-Печерский Наверное, сейчас почти невозможно найти человека, который бы пробовал в Крыму местных устриц. А если такой человек все же сыщется, то его можно рассматривать как очередную прибрежную диковинку. А ведь устрицы на столах у крымчан были и довольно с давних времен. В «Первом уставе Кафы», относящемся к 1290 г., приводятся сведения о том, что население Крыма, кроме рыбы, ловило и устриц. По-настоящему промышленный лов их начался значительно позже. До революции, например, устричный завод в Севастополе давал в год более двух миллионов моллюсков. В целом по России, в конце XIX в. ежегодный промысел устриц достигал 10 миллионов штук. Отправляли их не только к царскому столу, но и в супердорогие рестораны Парижа, Ниццы, Лондона, Рима. В Париже и в наше время продавцы «фрюи де мер» (устриц) предлагают их покупателям с красиво оформленных, обложенных льдом прилавочков или с лотков, прямо на улицах. Французы за год съедают живьем более миллиарда устриц. Разводить устриц в искусственных условиях человек начал с того времени, когда подметил обеднение моря этим ценным моллюском. Аристотель в своих записках упоминал о разведе-
Устрица с незапамятных времен услала гурманов. нии устриц в IV в. до н. э. как о деле вполне обычном и даже будничном. Как это делалось, неизвестно, а вот сложная российская методика выглядела в недалеком прошлом примерно так: сначала надо было наловить маленьких устрят, размером с булавочную головку. Для этого на морском мелководье раскладывали черепицу, обмазанную известкой в смеси с песком. Когда малютки-устрицы оседали на черепицы, известь осторожно скребками счищали вместе с устрицами и помешали в питомник (яшики на ножках, залитые морской водой). Подросших устриц вновь переселяли, но на этот раз в устричные «парки». Так назывались огражденные морские отмели. Два года устрицы подрастали в этих парках, однако, для еды они еще не годились ни по вкусу, ни по размерам. Товарные устрицы должны были быть не менее 7 см в длину. Дорастали устрицы на подводных фермах, которые устраивались в особых прудах, залитых морской водой. Здесь их выдерживали еще 2-3 года, после чего они поступали в продажу. Перед этим им придавали надлежащий товарный вид. Помещали устриц в бассейны с проточной водой, которая смывала с них ил и грязь. Потом вылавливали, еше раз вручную чистили, сортировали, паковали и, наконец-то, они попадали к потребителям. Вот такая сложная, трудоемкая волокита с частыми переселениями в течение ряда лет. Издавна разводили устриц в Японии, Корее, Америке, в странах Европы. Французы едят их преимущественно сырыми. Американцы любят консервированные, а чилийцы – приготовленные на пару. Вообще надо сказать, что в питании человека двустворчатые моллюски издавна, начиная с каменного века. Во всяком случае, вкус некоторых из них (гребешка, мидий, устриц) был уже тогда оценен по достоинству. Упоминание о промысле устриц находят в трудах Плиния, жившего за 150 лет до начала нашего летоисчисления. Древнейшие кучи раковин, обнаруженные археологами на берегах Дальнего Востока, имели в длину 150 м и высоту более 2 м. Высоко котировались устрицы в Древней Греции и Риме, причем римляне ценили особо вкусные лукринские устрицы. В. Марциал пишет: Если обедом меня, не подачкой, как прежде, прельщаешь, Что ж не такой же обед мне подают, как тебе? Устриц себе ты берешь, упитанных в водах Лукрина, Я же ракушки сосу, рот обрезая себе; Ты шампиньоны жуешь, а я свинухом угощаюсь, С камбалой возишься ты, я же лешами давлюсь… Римляне ели не только свежих устриц, но и помешали их в рассол. Одна из устриц, словами того же поэта, заявляет о себе: «Я появилась … напившись воды из Лукрина, и благородного жажду рассола сейчас». Надо думать, что в Древнем Риме устриц временами было так много, что ими кормили и рабов. В одном из стихотворений поэт, обращаясь к хозяину пира, упрекал его: «Нечего потчевать гостей устрицами… вволю которых может наесться и раб». Упоминаются устрицы и в древнекитайской и японской литературе, а вот в России с ними познакомились намного позже. В. И. Даль называл устриц «устерсами» и определял их в своем Словаре так: «Снедный черепокожий слизень». Под черепокожими подразумевались

Они не иждивенцы, а просто поселенцы, Балянусы-шоробочки», балянусы рачки, Живут рачки на скалах, подлавливая муть, И крепятся так прочно, что их не сковырнуть. Vпричала одного из крымских портов стояла старая списанная баржа. Большая, солидная, черная. Лол го стояла. И вдруг, ни с того ни с сего, эта «пенсионерка» взяла и потонула. Думали, течь дала, потому и «нырнула» в морские глубины. Оказалось, что ее затопили всякие незваные прикреплениы-моллюски, рачки и среди них – усоногий рачок морской желудь, или балянус. На днище их столько налипло, что баржа стала тяжелее на несколько тонн. Бороться с этими обрастателями люди начали издавна и по-разному. Ставят судно в док и скребками счищают незваных пассажиров; красят подводные части кораблей разными ядовитыми для обрастателей красками. Пробовали использовать для этого ультразвук, но самый древний способ – это загнать судно из моря в пресные воды, в которых погибают все эти любители соленой воды. Бороться с ними необходимо, так как суда теряют в скорости, маневренности, расходуют лишнее горючее, хуже слушаются руля, да и сама стальная корабельная обшивка подвергается коррозии. Случается, что рачков и моллюсков на крупных судах нарастает сотни тонн, и моряки издавна подмечали, что весной корабли ходят быстрее, чем осенью, когда число этих прикрепленцев возрастает. Не любят балянусов и рыбаки. Балянусами обрастают рыбацкие сети, очишать их -дело нуднейшее, и поэтому часто делают так: расстилают сети на берегу и гоняют по ним туда-сюда автомашину, которая давит раковины балянусов. В общем обрастатели влетают различным государствам в изрядную «копеечку». В Америке эти траты превышают 100 миллионов долларов ежегодно. Масса обрастателей поселяется и на разных обитателях моря: китах, акулах, рапанах, крабах, губках. Если бы еше эти баля-нусы медленно взрослели и размножались, но и то и другое у них на высоком уровне. Через 10-15 дней после вылупления из яиц они достигают взрослых размеров, а уже к трем месяцам готовы к половой жизни. Враги балянусам страшны только тогда, когда они находятся в личиночном состоянии. Взрослые балянусы в своих домиках-крепостях для большинства хищников недоступны. Если им грозит какая-то опасность, они тут же втягивают внутрь усо-ножки, намертво сдвигают створки дверцы-крышечки и в таком виде становятся неуязвимыми. Так же поступают они там, где есть периодические отливы и приливы. В ожидании отлива закупоривают свое жилье. В нем остается достаточно воды и кислорода, чтобы в полном здравии дождаться прилива. В таком состоянии они способны прожить несколько дней. Интересно, что на берегу, в то время когда море начинает отступать, слышится «шепот» балянусов – тихое потрескивание. Это рачки захлопывают дверцы своих «домиков», подобно лавочнику, закрывающему ставни на ночь». Со скал и подводных камней балянусов не сковырнешь, да и внутрь, до их тельца, не доберешься. Разве что осетр разгрызет или зубарик своими долотообразными, торчащими вперед зубами. Там, где балянусы довольно крупные, высотой 5-7 см, к врагам этих рачков можно причислить и человека, собирающего их для еды. В Чили, например. Эти чилийцы вообще везунчики. Они, как написал Юлиан Семенов, «вместо хлеба едят устриц, вместо мяса – крабов, вместо сыра – икру, а вместо воды пьют чичу» •- легкое яблочное вино. Наши черноморские балянусы тоже вкусны, но уж больно маленькие, в высоту не более 1 см. Живут разные виды балянусов от 2 до 7 лет. Плодовитость одной самки 10-13 тысяч яиц. Казалось бы, немало, но молодь балянусов охотно поедается крабами, мальками и взрослыми рыбами, актиниями, медузами и прочими морежителями. Американский ученый X. Мур подсчитал, что из 13.000 личинок 150 достигают последней личиночной стадии развития. Из 150 опускаются на дно 26, а до двухмесячного возраста удается дожить только 15 особям. Другими словами, выживаемость равна 0,1%, и это не так уж мало, если учесть, что каждая из 15 может отложить через месяи 13 тысяч яиц. У рыб степень выживаемости раз в десять ниже – сотые доли процента. Теперь о биологии этих рачков. Личинка балянуса, когда приходит время оседания на дно, прикрепляется своим головным концом к скалам, камням, водорослям, днишам кораблей или сетям. Прирастает намертво. Для этого у личинки есть особые цементные железы, и цемент, вырабатываемый ими, качества отменного. Головной конец личинки превращен в основание, в подошву, и балянус лежит как бы на спине, выставив вверх 6 пар грудных ножек, покрытых щетинками-усами. Эти ноги

Актиния «цветок» морской, «Цветок» океанический. И венчик у нее не прост, Он у нее магический. Всех непременно зав/мечет И тут же, походя, сожрет. В природе можно наблюдать множество случаев взаимовыгодного сожительства различных животных, но, пожалуй, самый интересный и удивительный альянс тот, который существует между раками-отшельниками, крабами и актиниями. Сначала о раке-отшельнике диогене, который, как оказалось, не такой уж строгий отшельник. Этот тезка знаменитого греческого философа после вселения в Черное море непрошеной гостьи рапаны оказался в выигрыше. Свое вкусное, голое брюшко он прятал раньше в недоступные для прожорливых врагов твердые раковины моллюсков нассы и трохуса. Ну и вырастал, в соответствии с небольшими размерами раковинок, маленьким. После расселения рапаны диоген быстренько сориентировался и стал занимать ее крупные пустые раковины. В новом, с большим метражом жилье, диоген располагается вольготно и с комфортом. Казалось бы, все хорошо, но предприимчивый «квартиросъемщик» жаждет не только покоя, но и гарантий неприкосновенности. Он пускается на поиски и вскоре находит то, что ему нужно -актинию. Осторожно снимает ее клешней с прежнего местообитания и садит на свою раковину. Вот теперь все на своих местах и все при деле. Если вытащить ди-огена из его убежища с сожительницей наверху и предложить ему широкий выбор новых пустых раковин, но без актиний, то он неизменно залезет в свою прежнюю раковину с актинией. Если завязать устье этой раковины тряпочкой, то диоген поселится в новой и сейчас же начнет работу по перебазированию актинии на этот «домик». Случается, что актиния не насаживается на новую раковину то ли потому, что она ей не нравится, то ли по какой-либо другой причине, тогда рак-отшельник в величайшем беспокойстве и спешке будет менять раковины до тех пор, пока привередливая сожительница не выберет раковину и не согласится на переселение. Выгоды от такого сожительства
Неразлучная парочка – рак-отшельник и актиния (сверху). Внизу балянусы. взаимны. Стрекательные клетки актинии защищают диогена от врагов, а для актинии – он бесплатный транспорт, да и во время кормежки ей достается кое-что из рачьего рациона. И наоборот, какие-то крохи перепадают раку во время трапезы актинии. Вот такая полюбовная «сделка». Больше того, ученые выяснили, что наиболее успешно размножаются актинии, располагающиеся на житье поверх раковин морских моллюсков. Возможно, моллюски и раки в том числе, выделяют какие-то вещества, которые способствуют размножению актиний. Нередко в море можно встретить раков-отшельников, у которых актиния посажена «хозяином» не на раковину, а на правую боевую клешню, ту самую, которая запирает «дверь» в «дом». Это, надо полагать, для пущей безопасности. Есть в природе и светящиеся актинии, и если такая сидит на клешне, рак передвигается по дну с «фонарем» в «руке». Похожий обоюдовыгодный «тандем» удалось наблюдать также у крабов с актиниями. По сравнению с отшельником, вселившимся в раковину рапаны, крабы, конечно, более уязвимы, несмотря на их панцирские «доспехи», и тут уж актиния -первейшая зашита и оборона. Однако неправильно было бы думать, что крабы без актиний беспомощны и без конца подвергаются всяческим нападениям и опасностям. Крабы такие «персоны», что постоять за себя умеют. Панцири у них крепкие, шиповатые, клешни цепкие, сильные, глаза всегда настороже, да и камуфляжная «одежка» тоже работает на крабью безопасность. Все примерно складывается у них так, как об этом написала Т. Жукова: Круглый панцирь сбит добротно, В глазках – злобные огня, По бокам прижались плотно Две тяжелые клешни. Дно морское травы лижут, Зорок хищник в тишине: Что удобней, что поближе -Все очутится в клешне. Камуфляжная «форма одежды» и клешни – не единственное, что может спасти крабов от врагов. Есть прелюбопытные пан-циреносиы, которые пускаются буквально, с точки зрения человека, на различные хитрости, лишь бы обезопасить себя. Вернитесь, читатель к очерку «Парикмахер» и К°» и еше раз убедитесь в том, что «полна чудес могучая природа». Прочтешь о таких «многомудрых» крабах и невольно подумаешь, а может, они что-то соображают, сознательно это делают? А действительно, что сказали бы вы, читатель, живи вы во времена, отдаленные от нас на несколько сотен лет, если бы увидели только что выл

Мелкой трупоелки – нассы В море великая масса. И чем больше подобных жителей, Тем чище морские обители. Пираньи – пресноводные хищные рыбы Южной Америки издавна наводили ужас на человека. При большом скоплении они способны за считанные минуты оставить от живой овцы, к примеру, начисто обглоданный скелет. У индейцев гуронов пираньи служат могильщиками. По обычаю, гуроны хоронят не тело, а скелет умершего, который «подготавливают» к погребению пираньи. Родственники умершего опускают тело в сетке в воду, а через день извлекают из нее чистенький скелет. Лавры этих речных гиен не дают покоя нашему маленькому черноморскому моллюску нассе. Тянется, бедная, пыжится и во многом преуспевает. Моллюски – это беспозвоночные животные, характеризующиеся одетым в мантию телом, способным выделять вещества для построения раковины. В Мировом океане моллюсков великое множество видов и великое разнообразие размеров: от нашей малышки нассы с размером раковинки 2,8 мм и весом 2 г, до живущей у берегов Сицилии огромной пинны с длиной раковины более полуметра. А уж о таком моллюске, как тридакна, и говорить нечего. Вес 250 кг при длине раковины 1,5 м. А. О. Ковалевский с женой, работая на берегу Средиземного моря, купали в створке раковины тридакны свою дочь, а католическая церковь издавна использовала эти створки для купелей во время крешения младенцев.
Хищные наклонности нассы обра тнопропорциональны ее величине. Характер питания у моллюсков разный, но основная масса их – фильтраторы. Они профильтровывают сквозь себя воду, вылавливая попутно из нее все необходимое им для питания. По сути, вся прибрежная вода проходит через эти биологические фильтры. За сутки такой очищенной морской воды набирается в обшей сложности 260 кубических километров, а на дно за это же время оседает 300 ООО тонн переработанной ими взвеси. Есть моллюски, питающиеся различными микроскопическими обрастаниями и водорослями на поверхности подводных предметов и скал – риссоа, пателла, литорина. Есть моллюски хищники и трупоеды, а есть и такие, которые не прочь заморить червячка по-разному, как обстоятельства позволят. Насса как раз из хищников и трупоедов. Так что одна из заслуг этих моллюсков – чистое морское дно. Обоняние у насс великолепное. Стоит учуять одной из них раненую или больную рыбку, как за ней, по следу сразу же бросятся все остальные и съедят увечную. А если уж трупный запах распознают, удержу нассам и вовсе нет, «сбегутся» со всех окрестностей. Происходит при этом примерно следующее: учуяв добычу, моллюск выползает из фунта, вытягивает сифон с органом обоняния вверх и как бы нюхает воду. Точно установив «адрес» запаха, ползет к нему целеустремленно, хотя и с небольшой скоростью, равной 2-3 мм в секунду. Подобравшись вплотную, насса выдвигает розовый хоботок с отверстием на конце. Этим хоботком она шарит в разных направлениях, нащупывая самое уязвимое место и проделывает им небольшую дырочку в живой жертве или трупе. Хоботок этот у нассы такой, что может продырявить не только кожу какой-либо рыбы, но и стенки некоторых тонкостворчатых моллюсков. По этому впившемуся хоботку сразу же начинается перекачка пиши в тело хищницы. В результате от рыбки остается голый скелет. Прямо какая-то мелкотравчатая морская гиена. Как тут не вспомнить о диких племенах людей, которые очень своеобразно казнили своих преступников. Привязывали их к шестам, шесты опускали в воду, втыкали в дно на мелком месте и наблюдали, как рыбы-палачи пираньи обгладывали им ноги и нижнюю часть туловища. Нассы вполне могли бы заменить этих рыб, но времени для исполнения «приговора» понадобилось бы им побольше. Особенно ярко проявляются кровожадные наклонности нассы при содержании ее в аквариумах совместно с другими обитателями моря. Интересный случай описывает Е. М. Еремеева в своей книге «Черное море». У нее в одном из аквариумов жили раки-отшельники диогены. К ним она подселила нассу. Сначала диогены очень заинтересовались новопоселенкой, собрались вокруг, всячески ее разглядывали, совали ей клешни в раковину, переворачивали с боку на бок, но видя ее индифферентность к этим манипуляциям, потеряли к ней всякий интерес и занялись своими сугубо рачьими делами. Все до поры до времени шло хорошо, так как и диогены, и насса в изобилии получали еду, но вот Еремеевой понадобилось съездить в командировку. Снабдив всех в аквариуме едой впрок, она уехала
. Когда же возвратилась, от диогенов остались одни клешни и пустые раковинки, а насса живая, сытая и очень довольная скромно сидела в углу аквариума. Как этой двуграммовой особе удалось слопать далеко не беспомощных диогенов, уму непостижимо. Ведь характер у диогенов далеко не ангельский, а довольно бурный и драчливый. Часто часами дерутся между собой, стараясь вытащить друг друга из раковин или обломать противнику клешни. И вот при такой-то боевитости диогены позволили себя сожрать. Может, их подвела излишняя самоуверенность и надежда на несокрушимость своих раковин? Бывает и так, что насса устраивается на жительство на крабе или на молоденькой мидии. Туг уж она держится по-рыцарски и никаких выпадов против «домохозяев» себе не позволяет. На морском дне насса живет в илистых или песчаных (преимущественно) грунтах, выставив наверх свою охотничью снасть сифон. Глубже 40 м обычно не идет, на более мелких местах селится охотно. Штормы и волнения нассам не страшны. Сами в фунте, а сифончики в критические моменты можно втянуть внутрь. Другой черноморский моллюск – риссоа решил штормовую проблему очень любопытным образом. Во время сильного прибоя сбить его с водорослей трудно. Он выпускает нить из слизи и повисает на ней, как паук на паутине, когда он падает с высоты вниз. Когда риссоа надо подняться, он частично эту слизистую нить заглатывает, подтягивается и вновь крепится к водоросли, если его все-таки сбило прибоем. Размножаются нассы начиная с января и до сентября. Развитие икры продолжается в течение месяца при низких температурах, а при более высоких (22-24°) этот срок сокращается до 10 дней. Плодовитость у различных видов сравнительно небольшая – от 25 до 60 икринок, заключенных в плотную прозрачную оболочку. Кладки нассы можно встретить на водорослях, камнях, раковинах моллюсков, на крабах, на днищах кораблей. Кстати, о кораблях. Насса из того племени, что излавна докучает человеку и скапливается на кораблях по нескольку сотен тонн. Как же при этом судну не снизить скорость и маневренность? Напомним читателю один исторический факт. В Адриатике два английских крейсера «Лармут» и «Бристоль» встретились с вражескими австрийскими кораблями. Флагман «Лармут» передал «Бристолю» приказ: «Незамедлительно следуйте за мной!». «Бристоль» подошел только через 20 минут. По окончании боя капитана «Бристоля» вызвали на флагман, обозвали его крейсер «черепахой» и пригрозили военным судом за невыполнение приказа. «Что скажете?» – спросил капитан флагмана. «Сказать мне нечего, – ответил капитан «Бристоля», – а вот показать кое-что могу. Прикажите осмотреть дно моего корабля. Это мое оправдание». Осмотрели и обнаружили на днише столько пассажиров-моллюсков, что развить крейсерскую скорость «Бристоль» никак не мог. Под коней упомянем о том, что нассу люди издавна использовали в качестве украшения. При раскопках стоянок человека каменного века в Германии и на Украине были найдены просверленные раковинки моллюсков. Много было среди них и раковин нассы. На Тихоокеанских островах раковины нассы заменяли деньги. Нанизанные на шнуры они назывались «пела». Шнуры эти иногда достигали многометровой длины. Имен у нассы несколько: верша, ковадия, баран, улитка, тритья. Число видов в Мировом океане 50 ООО, в Черном море -насса сетчатая и неретическая.

Плавунцу «стрижка» сетей за обычай. Крабы могут многое. Бегать боком по дну, лазить по вертикальным откосам скал, в случае опасности камушком падать в воду, прогуливаться ночью по пляжу, глазеть подолгу на луну, а вот плавают очень неохотно и довольно неуклюже. Хороший пловец только один из черноморских крабов – краб-плавунец. Для плавания он приспособил заднюю пятую пару ног. Они у него уплощены и похожи как бы на весла-лопаточки. Эти лопаточки у него вроде лопастей гребного винта, и когда краб плывет бочком, лопасти у него работают, как пропеллеры. Этими же лопаточками плавунцы – любители песчаных фунтов закапываются в песок, вернее, забрасывают себя поверху песком для пушей маскировки. Ног у всех крабов по десять, но передняя пара ножек не видна, они скрыты под панцирем и служат для чистки крабьих жабер. Быстро-быстро работая этими ножками-чистильшиками, они освобождают жабры от соринок, песка и частичек ила. Глаза у крабов удивительные. Они посажены на «стебельки», которые могут втягиваться и выдвигаться. К. Паустовский писал об этом так: «Крабы бегали по шлюпке, прятались под решетчатый пол и смотрели оттуда… яростными глазами то выдвигая их, то пряча, как театральные бинокли». Самки и самцы у плавунцов различаются и по внешнему виду, и по размерам. Самцы крупнее. Брюшко у самочек шире и состоит из большого числа члеников, так как самки в летнее время носят икру, а она как раз приклеена у них при помощи слизистых тяжей к брюшным ножкам. Цвет икры у крабов очень красивый -ярко-оранжевый. Число икринок 10-12 тысяч. Носит их самка 2-3 недели. Самцы находят самочек, руководствуясь в основном обонянием и,
если складывается клас- сический треугольник – Краб-плавунец. одна самка и двое претендентов, драка неизбежна. Самка в это время отходит. в сторону и бесстрастно ждет победителя. Впрочем, крабы вообще «народ» драчливый, и они часто жестоко дерутся из-за корма, убежища, выламывая друг у друга клешни и круша панцири. Что ж «на войне как на войне», говорили древние греки. Вот как описывается крабья стычка в книге О. Хлудовой «За голубым порогом»: «…бойцы делали быстрые шажки на широко расставленных ногах, стараясь ухватить друг друга за раскрытые, вытянутые вперед клешни… Я приняла на себя роль рефери, решив вмешаться в случае нарушения спортивных правил. Крабы были примерно одинакового размера, и силы их были равны, но один вел себя афессивнее. Он постепенно теснил отступающего противника. В какой-то неуловимый момент крабы сцепились клешнями и перешли к «рукопашному бою». Они кружились, толкая друг друга, пока один из них не прижался спиной к камню. Он как-то изловчился, освободил клешню и схватил противника за ногу. Тот рванулся в сторону, и, прежде чем рефери мог вмешаться, нога отломилась. Схватка сразу кончилась. Соперники выпустили друг друга и разбежались в стороны…». Последствия крабьих драк не всегда трагичны. Сломанный панцирь при линьке сменится на целый, оторванная нога или клешня постепенно отрастет, достигнув после нескольких линек исходного размера. Особенно часто дерутся эти «броненосцы» в аквариумах, поэтому в них обязательно должны быть камни, пустые створки раковин моллюсков, чтобы более слабый из драчунов мог спрятаться. Впрочем, он может поступить и по-другому – «уйти в глухую защиту, т. е. прикрыть себя плотно прижатыми клешнями так, как делает боксер, прижавший к лицу обе перчатки». «Детская смертность» у крабов огромная. Из сотен тысяч отложенных икринок доживают до взрослого состояния лишь единицы (5 -7). Для икрометания самочки плавунцов обычно подходят к берегу, где вода теплее и богаче кислородом. Именно поэтому крабов давно уже нет на всех крымских пляжах. Фактор беспокойства на мелководьях срабатывает безотказно. Периоды почти ежемесячных линек у крабов – тяжелое, чреватое риском время. Перед этим они прячутся, залезают во всякого рода укрытия. Ведь всякому лестно съесть их лишенное брони мягкое вкусное тельце. По ходу линьки панцирь у крабов лопается, и они через трешину постепенно освобождают спинку, брюшко и клешни. Какое-то время они пребывают в совершенном неглиже, но потом тело их вырабатывает панцирь. Поначалу он мягкий, сморщенный и только спустя некоторое время распрямляется и твердеет. Период линьки – это одновременно и период голодовки, так как плавунцы в это время, конечно же, не охотятся и не едят. «Пр