Mare Nero – Черное море

Мелкой трупоелки – нассы В море великая масса. И чем больше подобных жителей, Тем чище морские обители. Пираньи – пресноводные хищные рыбы Южной Америки издавна наводили ужас на человека. При большом скоплении они способны за считанные минуты оставить от живой овцы, к примеру, начисто обглоданный скелет. У индейцев гуронов пираньи служат могильщиками. По обычаю, гуроны хоронят не тело, а скелет умершего, который «подготавливают» к погребению пираньи. Родственники умершего опускают тело в сетке в воду, а через день извлекают из нее чистенький скелет. Лавры этих речных гиен не дают покоя нашему маленькому черноморскому моллюску нассе. Тянется, бедная, пыжится и во многом преуспевает. Моллюски – это беспозвоночные животные, характеризующиеся одетым в мантию телом, способным выделять вещества для построения раковины. В Мировом океане моллюсков великое множество видов и великое разнообразие размеров: от нашей малышки нассы с размером раковинки 2,8 мм и весом 2 г, до живущей у берегов Сицилии огромной пинны с длиной раковины более полуметра. А уж о таком моллюске, как тридакна, и говорить нечего. Вес 250 кг при длине раковины 1,5 м. А. О. Ковалевский с женой, работая на берегу Средиземного моря, купали в створке раковины тридакны свою дочь, а католическая церковь издавна использовала эти створки для купелей во время крешения младенцев.
Хищные наклонности нассы обра тнопропорциональны ее величине. Характер питания у моллюсков разный, но основная масса их – фильтраторы. Они профильтровывают сквозь себя воду, вылавливая попутно из нее все необходимое им для питания. По сути, вся прибрежная вода проходит через эти биологические фильтры. За сутки такой очищенной морской воды набирается в обшей сложности 260 кубических километров, а на дно за это же время оседает 300 ООО тонн переработанной ими взвеси. Есть моллюски, питающиеся различными микроскопическими обрастаниями и водорослями на поверхности подводных предметов и скал – риссоа, пателла, литорина. Есть моллюски хищники и трупоеды, а есть и такие, которые не прочь заморить червячка по-разному, как обстоятельства позволят. Насса как раз из хищников и трупоедов. Так что одна из заслуг этих моллюсков – чистое морское дно. Обоняние у насс великолепное. Стоит учуять одной из них раненую или больную рыбку, как за ней, по следу сразу же бросятся все остальные и съедят увечную. А если уж трупный запах распознают, удержу нассам и вовсе нет, «сбегутся» со всех окрестностей. Происходит при этом примерно следующее: учуяв добычу, моллюск выползает из фунта, вытягивает сифон с органом обоняния вверх и как бы нюхает воду. Точно установив «адрес» запаха, ползет к нему целеустремленно, хотя и с небольшой скоростью, равной 2-3 мм в секунду. Подобравшись вплотную, насса выдвигает розовый хоботок с отверстием на конце. Этим хоботком она шарит в разных направлениях, нащупывая самое уязвимое место и проделывает им небольшую дырочку в живой жертве или трупе. Хоботок этот у нассы такой, что может продырявить не только кожу какой-либо рыбы, но и стенки некоторых тонкостворчатых моллюсков. По этому впившемуся хоботку сразу же начинается перекачка пиши в тело хищницы. В результате от рыбки остается голый скелет. Прямо какая-то мелкотравчатая морская гиена. Как тут не вспомнить о диких племенах людей, которые очень своеобразно казнили своих преступников. Привязывали их к шестам, шесты опускали в воду, втыкали в дно на мелком месте и наблюдали, как рыбы-палачи пираньи обгладывали им ноги и нижнюю часть туловища. Нассы вполне могли бы заменить этих рыб, но времени для исполнения «приговора» понадобилось бы им побольше. Особенно ярко проявляются кровожадные наклонности нассы при содержании ее в аквариумах совместно с другими обитателями моря. Интересный случай описывает Е. М. Еремеева в своей книге «Черное море». У нее в одном из аквариумов жили раки-отшельники диогены. К ним она подселила нассу. Сначала диогены очень заинтересовались новопоселенкой, собрались вокруг, всячески ее разглядывали, совали ей клешни в раковину, переворачивали с боку на бок, но видя ее индифферентность к этим манипуляциям, потеряли к ней всякий интерес и занялись своими сугубо рачьими делами. Все до поры до времени шло хорошо, так как и диогены, и насса в изобилии получали еду, но вот Еремеевой понадобилось съездить в командировку. Снабдив всех в аквариуме едой впрок, она уехала
. Когда же возвратилась, от диогенов остались одни клешни и пустые раковинки, а насса живая, сытая и очень довольная скромно сидела в углу аквариума. Как этой двуграммовой особе удалось слопать далеко не беспомощных диогенов, уму непостижимо. Ведь характер у диогенов далеко не ангельский, а довольно бурный и драчливый. Часто часами дерутся между собой, стараясь вытащить друг друга из раковин или обломать противнику клешни. И вот при такой-то боевитости диогены позволили себя сожрать. Может, их подвела излишняя самоуверенность и надежда на несокрушимость своих раковин? Бывает и так, что насса устраивается на жительство на крабе или на молоденькой мидии. Туг уж она держится по-рыцарски и никаких выпадов против «домохозяев» себе не позволяет. На морском дне насса живет в илистых или песчаных (преимущественно) грунтах, выставив наверх свою охотничью снасть сифон. Глубже 40 м обычно не идет, на более мелких местах селится охотно. Штормы и волнения нассам не страшны. Сами в фунте, а сифончики в критические моменты можно втянуть внутрь. Другой черноморский моллюск – риссоа решил штормовую проблему очень любопытным образом. Во время сильного прибоя сбить его с водорослей трудно. Он выпускает нить из слизи и повисает на ней, как паук на паутине, когда он падает с высоты вниз. Когда риссоа надо подняться, он частично эту слизистую нить заглатывает, подтягивается и вновь крепится к водоросли, если его все-таки сбило прибоем. Размножаются нассы начиная с января и до сентября. Развитие икры продолжается в течение месяца при низких температурах, а при более высоких (22-24°) этот срок сокращается до 10 дней. Плодовитость у различных видов сравнительно небольшая – от 25 до 60 икринок, заключенных в плотную прозрачную оболочку. Кладки нассы можно встретить на водорослях, камнях, раковинах моллюсков, на крабах, на днищах кораблей. Кстати, о кораблях. Насса из того племени, что излавна докучает человеку и скапливается на кораблях по нескольку сотен тонн. Как же при этом судну не снизить скорость и маневренность? Напомним читателю один исторический факт. В Адриатике два английских крейсера «Лармут» и «Бристоль» встретились с вражескими австрийскими кораблями. Флагман «Лармут» передал «Бристолю» приказ: «Незамедлительно следуйте за мной!». «Бристоль» подошел только через 20 минут. По окончании боя капитана «Бристоля» вызвали на флагман, обозвали его крейсер «черепахой» и пригрозили военным судом за невыполнение приказа. «Что скажете?» – спросил капитан флагмана. «Сказать мне нечего, – ответил капитан «Бристоля», – а вот показать кое-что могу. Прикажите осмотреть дно моего корабля. Это мое оправдание». Осмотрели и обнаружили на днише столько пассажиров-моллюсков, что развить крейсерскую скорость «Бристоль» никак не мог. Под коней упомянем о том, что нассу люди издавна использовали в качестве украшения. При раскопках стоянок человека каменного века в Германии и на Украине были найдены просверленные раковинки моллюсков. Много было среди них и раковин нассы. На Тихоокеанских островах раковины нассы заменяли деньги. Нанизанные на шнуры они назывались «пела». Шнуры эти иногда достигали многометровой длины. Имен у нассы несколько: верша, ковадия, баран, улитка, тритья. Число видов в Мировом океане 50 ООО, в Черном море -насса сетчатая и неретическая.

Тунпы — кочуюшне рыбы, некоторые ихтиологи считают, что они путешествуют по всему свету. Ж.-И. Кусто Есть такая русская пословица: «Наша горница с Богом не спорится». Это можно понимать и так, что в горнице такая же температура, как и снаружи, во дворе. То же самое можно сказать о лягушках, змеях, ящерицах, жабах и рыбах. Температура их тела такая же, как и температура окружающей среды. У этого правила, есть исключения. И к исключениям этим прямое отношение имеют из чужеземных – серо-голубая акула и гость Черного моря – тунец. Впрочем, он может быть, и не гость. Некоторые из ихтиологов склоняются к мысли, что он в нашем море не только нагуливается, но и нерестится. Развива-ющаяся икра тунцов была найдена как-то у берегов Крыма профессором В. Водяницким. Теперь о загадочном теплообменнике «на борту», благодаря которому тунец способен регулировать температуру своего тела. Проделали опыт: вмонтировали в мышцы тунца приборчик, регистрирующий температуру, и выпустили в бассейн с температурой воды 14°, затем охладили воду до 10°, ожидая что температура тела тунца тоже понизится. Не тут-то было. Она стойко держалась на уровне 24°. И при 14°, и при 10°. Проверяли это неоднократно, но тунец был верен себе – 24° и никаких отклонений! Следовательно, тунец способен активно регулировать температуру своего тела при помощи какого-то теплообменника. Странно, что, имея «на борту» подобный «прибор», тунцы все же не хотят зимовать у нас. Ведь зимой вода в Черном море сравнительно теплая, как раз те 9-10°, которые и были в бассейне, а если тунцы у нас не зимуют, а уходят в более теплое Средиземное море, то зачем им этот теплообменник. Хотя, возможно, средиземноморские зимние температуры им тоже кажутся низкими. Более высокие, стабильные температуры тела дают тунцу некоторые преимущества в чисто физиологическом плане. У него более активно идут процессы пищеварения и обмена вешеств, быстрее передаются нервные импульсы, интенсивнее сокращаются мышечные волокна и, может быть, именно поэтому тунцам доступны скорости, превышающие 80 км в час. Однако рыба-меч, не имея никаких теплообменников, плавает быстрее, чем тунец – со скоростью, доходящей до 140 км/час. Так что не совсем все ясно с этими крупномерными хишниками-тунцами. Длина их тела чаше всего колеблется от 1 до 3 м. Вес у крупных доходит до полутонны. Тело покрыто чешуей с жестким нагрудным панцирем в области грудных плавников. Последних много – 11: спинной, анальный и 9 дополнительных маленьких. Во время волнообразного движения хвостовой части тела плавники убираются в углубления на теле. Это уменьшает сопротивление воды, увеличивает обтекаемость его торпедообразного тела, гасит вихревые потоки воды, и в результате тунец выигрывает в скорости. Что касается хвоста, то он у многих рыб, в том числе и у тунца, не только движитель, но и рулевой, обеспечивающий и скорость плавания, и высокую маневренность… Г. Мел вилл, автор всемирно известного «Моби Дика», так воздает должное хвосту морских обитателей: «Другие поэты щебечут хвалы кроткому оку антилопы или прекрасному оперению вечно порхающей птички: не столь возвышенный, я воспеваю хвост». Характерно, что, набрав большую скорость, тунец способен проплыть 9000 км, покрывая за сутки почти 1000 км. Всего несколько недель потребуется тунцу, чтобы переплыть из океана в океан, из полушария в полушарие. Этот рекорд достоин быть отмеченным в рыбьей «Книге Гиннесса», и такое не под силу даже меч-рыбе, которая плавает быстрее, но выдерживает высокий темп только на коротких дистанциях. Половозрелыми тунцы становятся на третий год. Нерестятся с мая по июль. Икра плавающая, круглая по форме, и ее на поверхности моря бывает в отдельные годы много. Увидел рыб при белом лунном свете, увидел реку беспокойных жизней; икра была разброшена повсюду и смешивалась с пузырьками пены. П. Неруда Мясо у меч-рыбы вкусное. Ловят ее в тропиках особыми сетями – плавными ярусами. Кое-где бьют острогой, а спортсмены ловят на спиннинг. Страстным поклонником последнего способа был Э. Хемингуэй, которому случалось ловить меч-рыбу на спиннинг. Однако обилие икринок никак не гарантирует многочисленность рыбьего потомства. До личиночной стадии доживают немногие. Охотников на рыбью икру в море надо бы больше, да некуда. Она попросту съедается. Хорошо сказал кто-то из ихтиологов: «У каждой икринки не больше шансов уцелеть и превратиться во взрослую рыбу, чем… у лотерейного билета -принести главный выигрыш». И все-таки пусть ничтожн

На твоих островах, в раскаленном песке, Позабыты приливом, растущим в ночи, Издыхают чудовища моря в тоске: Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи. Н. Гумилев Кабы мне такой носина, я б по праздникам носила!». Это девчоночья дразнилка-приговорочка, которую, наверное, могли бы в своих подводных играх-забавах использовать носатые меч-рыбы. По длине этот мечевидный нос почти равен туловищу. Пожалуй, это даже не нос, а то ли пика, то ли острога, а кое-кто его сравнивал даже с корабельным форштевнем. Но все-таки это меч, потому что, нападая на свои жертвы, рыба не протыкает их, а размахивая мечом, наотмашь бьет и сечет, а потом уже подбирает оглушенных и перерубленных рыб. Бросается она и на тех, кто покрупнее ее, – на дельфинов, тунцов, крупномерных иноземных акул, но питается, в основном, мелкой рыбой: ставридой, сельдью, скумбрией, окунями. Уничтожает их стаями и косяками, убивает больше, чем может съесть. В этом она как бы сродни луфарям. Наверное, поэтому поэт-сатирик Ф. Кривин написал про нее: «Не краснеет рыба-меч, головы снимая с плеч». Ж.-И. Кусто считает, что эти рыбы безоглядно смелы и отважны. Говоря его словами, «меч-рыба – такое создание природы, которое запрофаммиро-вано природой на безрассудную отвагу». Может, поэтому она свирепо, как носорог, бросается на шлюпки, плоты, плавающие в море железные бочки и корабли. Бросается и протыкает даже дубовую корабельную обшивку, покрытую поверху медью. Иногда рыбий меч увязает в обшивке, и рыба гибнет, а если меч обломится – уйдет и будет продолжать жить, несколько изменив пишевой рацион. Сила удара, который наносит этот меченосец, оценивается в несколько тонн, и это не удивительно. Длина «рыбки» 5-6 м, и если в борт судна ударит туша весом 500-600 кг, двигающаяся со скоростью 100-130 км в час, можно представить, какой переполох за этим воспоследует на борту. Был случай, когда команду корабля пришлось спасать, а само плавсредство отбуксировать в док на починку. В некоторых музеях мира хранятся вещественные доказательства агрессивности меч-рыбы: фрагменты днищ кораблей с за-
«Не краснеет рыба-меч, головы снимая с плеч». стоявшими в них мечами. Находили эти мечи и в крупных тунцах, китах, акулах, дельфинах, а вот человека в воде меч-рыба не трогает, хотя проткнуть ей его, все равно, что нам вязальной спицей продырявить пирожок с ливером. По всей вероятности, и меч-рыбы временами благодушно настроены. Вот как описывает свою встречу с этой рыбой уже упомянутый мореплаватель-одиночка Ален Бомбар: «В два часа после полудня мне пришлось пережить неописуемый ужас. Я спокойно почитывал своего Эсхила, как вдруг рулевое весло подпрыгнуло от сильного толчка… за кормой шла огромная рыба-меч, длиной метров шесть. Вид у нее был свирепый … если я ее только раню, она… развернется и… прошай «Еретик»… Пробую зарядить подводное ружье… и роняю стрелу за борт. Это последняя. Теперь я безоружен. Тогда я быстро привязываю к подводному ружью перочинный нож – «штык» готов. Если она нападет, я хоть продам свою жизнь подороже». Меч-рыба эскортировала Бомбара до полуночи, не делая никаких агрессивных выпадов, потом уплыла, а ведь ей достаточно было слегка толкнуть носом в резиновый бок «Еретика», и путешествие Бомбара и его жизнь пресеклись бы в мгновение ока, несмотря на его перочинный ножичек. Нападения меч-рыбы на разные плавсредства пытались объяснить по-разному. Утверждали, что сталкивается эта рыба с кораблем случайно, тогда, когда она безоглядно преследует стаю рыб. Следовательно, пострадавшая сторона тут как раз рыба, она жертва технического прогресса. Полагали, что движущийся в воде незнакомый предмет интригует ее, и она из любопытства пробует его «на зуб», протыкает. Вот меченосец и пират, Прожорливый и хищный. Плот опрокинет, борт проткнет, Мечом рыбешек посечет Без сантиментов лишних. Есть еше одна версия: нападение — это результат раздражения или страха перед «существом» в море, которое намного больше ее по размерам. В этом случае меч-рыба следует мудрому правилу: «Нападение – лучший способ зашиты». И еще две версии. Первая: принимает лодку за акулу-, вторая – у этих рыб бывают случаи бешенства, во время которых они, не помня себя, бросаются на корабли и шлюпки. В общем, предположений много, достоверного объяснения нет. Данных по биологии меч-рыбы очень мало. Она гость в Черном море, постоянно в нем не живет. Нерестится не у нас, а в Средиземном море и в
тропических морях, хотя сотрудники Карадагского природного заповедника находили икринки меч-рыбы в прибрежной зоне моря. Рыбаки чаше всего видели меч-рыбу у острова Березань и у Тендровской косы, а в 50-х годах прошлого века ее, случалось, добывали у берегов Алушты и Евпатории. Тогда-то ее рыбаки и рассмотрели, но описали все-таки ученые. Спина и бока у меч-рыбы темно-синие, брюхо светлое, серебристое. Плавников пять: спинной, два грудных и еше два маленьких в предхвостье. Брюшных плавников нет. Хвост мощный, серпообразный. Чешуи и зубов нет, глаза темно-синие, длина меча 1-1,5 м, диаметр его у основания 8 см. Интересно, что описывая внешний вид этой рыбы, иногда сравнивали ее с ихтиозавром, только нижняя челюсть у ихтиозавра короче, чем у меч-рыбы. След от плывущей меч-рыбы в море очень похож на след ракеты, и во вторую мировую войну военные моряки, случалось, ошибались. Те же продолговатые очертания, тот же темный цвет и пенистый след, да и скорость передвижения похожи, и только выступающий из воды спинной плавник выдавал меч-рыбу. Кстати будет упомянуть о том, что меч-рыбу, этого морского спринтера, не под силу обогнать ни одному надводному или подводному судну.

Прилипалы используют акул, как бродяги – товарные поезда. Дж. Клинлжел Зто совершенно удивительная по своим повадкам и образу жизни рыба. Не понятно, куда ее определить. То ли она иждивенка, то ли бескорыстная спутница, то ли просто страда юшая леностью наездница. Скоре всего и первое, и второе, и третье, всего понемножку. Это о рыбе-прилипало, или, по-другому, реморе. В Черном море всего один вид и то не свой истинно черноморский, а пришлый, почтивший нас своим вселением в 1961 г. Надо думать, что «приехать» ремора могла на какой-либо крупной рыбе, а может быть и, скорее всего, на днише кораблей, следующих из Средиземного моря в Черное. Могло и течением занести ее икринки или личинки. Икра у ремор не только донная, но и пелагическая, то есть плавающая в толще воды и подвластная, следовательно, всяким течениям. Там, где у рыб обычно спинной плавник, у этой синенькой по цвету рыбы ближе к голове расположена присоска. Устроена она так, что оторвать ее, например, от днища корабля или от тела рыбы-хозяина, не зная, как это сделать, совершенно невозможно. Скорее разорвешь, чем оторвешь. Надо обязательно передвинуть ремору вперед, тогда присасывающая сила диска ослабеет, и эту приставалу можно будет снять. Случается так, что к акуле или киту присасываются не одна, а несколько ремор, и «транспортное средство» против этого не возражает, а если бы и возражало, все равно отделаться от этих пассажиров невозможно. На днище корабля «Калипсо» поселилось, по свидетельству Ж.-И. Кусто, 40 ремор, после того, как команда Кусто уничтожила их хозяев – акул. Есть виды ремор, которые присасываются только к определенным морским животным. Так, у берегов Австралии живет австралийская ремора, которая «любит» только китов и ни за что не «оседлает», например, акулу, а с другой стороны, писалось и о том, что потерявшие по каким-то причинам хозяина реморы, не желая остаться «бездомными», присасываются даже к водолазам, охотникам за губками, принимая их, вероятно, за диковинных рыб. Случается и так, что присасыва- Рыбы-прилипалы. Пассажиры? Иждивенцы? Бескорыстные спутники? ются реморы иногда парами, самец и самка, и это во многом облегчает их размножение. Не надо далеко искать другую «половину». В «детском» возрасте у мальков реморы присасывательного диска на голове нет. Образуется он у двухсантиметровых мальков. Искать хозяев и присасываться начинают тогда, когда в длину достигнут 4-8 см. Питаются реморы в основном самостоятельно и только иногда пользуются объедками с хозяйского стола. Это бывает в том случае, если акулы, к примеру, рвут добычу и в воде плавает много съедобного. Такого рода взаимоотношения между прилипалами и хозяевами называются в науке «комменсализм», что в переводе означает «сидеть за одним столом». Для самостоятельной охоты реморы бросают хозяина, плавают неподалеку от него, насыщаются, а потом вновь присасываются к нему. Если хозяин — судно, то до свободного плавания они снисходят в том случае, если из корабельного камбуза кок вываливает в воду пищевые остатки.
Есть данные, что ремор находили даже в обширнейших акульих глотках. Тут уж они явные захребетники. Присосавшись к нёбу, они перехватывают все лакомые кусочки, а так как по размерам реморы не идут ни в какое сравнение с крупными акулами, то и надо им, чтобы насытиться, не так уж много. Закусить акулы этими иждивенцами никак не могут. Для этого ремору надо отделить от глотки, а для того, чтобы отделить, надо передвинуть ее не назад, по пути в желудок, а вперед. Этого акулы сделать не могут. Наряду со свежинкой – мелкой рыбой, моллюсками, мальками, не брезгуют реморы и падалью и даже любят ее. Выступают они и в роли чистильщиков-санитаров. Это в том случае, если на теле рыбы-хозяина поселяются различные съедобные для ремор мелкие животные-паразиты. Ракообразные, к примеру. Находясь в свободном плавании, реморы обследуют хозяина и объедают с его тела паразитов, а потом вновь присасываются. О диковинных рыбах-реморах люди знали еше с античных времен. Ими интересовался Аристотель, а Плиний писал о них: «Встречается … рыбка, обитающая обычно среди скал … Говорят, что если она присосется к днищу корабля, корабль замедляет ход». Тот же Плиний в своей «Естественной истории» упоминает о галере тирана Калигулы, которую, после того, как реморы присосались к ней, не могли сдвинуть с места 400 гребцов. Раньше верили, что прикрепившись
одним концом к скале, а другим к галере, реморы вполне могли остановить ее даже на ходу. Марк Антоний, вкупе с Клеопатрой, потерпели поражение от Окгавиана Августа во время битвы при Акциуме в 31 г. до н, э. якобы из-за того, что реморы задержали корабль Антония и лишили его маневренности. Вряд ли все это из области реальности. Длина ремор едва достигает 70-80 см, вес 500-700 г, причем наиболее крупные из них те, кто живет не с хозяевами, а присосавшись к скалам или различным подводным предметам. Размеры и вес, следовательно, довольно скромные, а вот силе присасывания можно позавидовать. Шестисотграммовая ремора не отрывается даже тогда, когда к хвосту ее привязывают груз весом 27 кг. Отсюда всякого рода домыслы, и отсюда же истоки происхождения их названия. Ремора – от латинского слова «ремор», что означает «задерживать». В соответствии с этим в «Толковом словаре» В. И. Даля приводятся древнерусские названия ремор – «присос» и «держи-ладья», то есть удерживающая ладью. Для своих нужд человек приспособил ремор издавна. С их помощью ловят съедобных черепах и крупных рыб, в том числе и акул. Привязывают ремор за хвост и при встрече с черепахой (рыбой) опускают их с лодки в воду. Реморы тут же присасываются, и их, вместе с добычей, втаскивают в лодку. Отношение к реморам в ряде тропических стран очень почтительное, о них говорят: «Это сам дьявол, а не рыба». Колумб в 1494 г., бросив якорь у берегов Кубы, был свидетелем того, как при помощи ремор ловят «морскую дичь». Сейчас этот редкий способ рыбной ловли можно встретить в Венесуэле, Китае, Занзибаре.

Ерш, сводный братец водяного, заклинился меж двух скользких камней, загнул хвост и притворяется, что и сам он – только камень. Вал. Иванов Живущий в Черном море ерш очень похож на свою родственницу – тропическую камень-рыбу. Она до того ядовита, что человек, наступивший на нее, кричит от боли, как безумный, и вскоре умирает. Наш морской ерш (скорпена) тоже ядоносен, но не столь уж опасен. Тем не менее уколов его следует опасаться, так как боль и некоторый дискомфорт в самочувствии вряд ли кому хочется испытывать. Отсюда, наверное, пословица: «Снимай ерша с крючка не спеша». К месту будет упомянуть, что один из ершей прославился на всю Америку тем, что уколол всемирно известного астронавта-акванавта Скотта Карпентера, работавшего на глубине 60 м возле Ла-Холья в Калифорнии. Автора великолепных книг о животных Джеральда Ларрелла знакомил с ядоносностью скорпены его приятель грек Таки. Они вдвоем ходили на рыбалку, и когда грек проткнул острогой здоровенную скорпену и поднял ее в лодку, Лжеральд потянулся к ней голыми руками, намереваясь снять с зубьев. Таки рывком отряс ерша в ведро и сказал: «Если бы ей удалось вонзить в тебя … колючки, святой Спиридон, какая бы это была боль! Тебе бы пришлось немедленно идти в больницу». В различного рода фольклорных материалах и пресноводные, и морские ерши чуть ли не самые «обыгранные», часто встречающиеся персонажи. Называли ерша очень уважительно Ерш Ершович, ласково Ершишка, Ершик: «И тот ершишка-воришка в нашем ростовском озере подле нас пожил и детишек расплодил», – говорится в одной из русских сказок. В «Повести о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове» ерш назван «сыном боярским». Запоминающаяся колючая внешность его отражена в целом ряде русских пословиц и присказок: «Знать ершистая душа у колючего ерша» или «Слаб ерш, потому и колючки дыбом». Часто вздорного, гневливого человека сравнивали с ершом. Так, С. Т. Аксаков в своих «Записках об ужении рыбы» писал: «Русский народ любит ерша; его именем … называет он всякого невзрачного, задорного человека, который сердится, топорщится, ершится». Отмечая приверженность ершей к донному образу жизни, об утонувшем человеке говорили: «Ушел в ершову слободу». Попали ерши и в древнюю колыбельную, времен царствования Ивана III: Аю, аюшки, аши, По три денежки ерши. Ерши ма-а-ленькии, Костова -а-теиькии.
У ершей рот до ушей и аппетит отменный. Нашлось место ершу и в русской раешной скороговорке: «Послал мир Першу ставить вершу, Устин ерша упустил. Пришел Иван, опять ерша поймал, пришел Потап, стал ерша топтать» и т. д. Кое-где называли ерша «хохликом» за кожные выросты на голове: «Эти хохлики добры с окуниом», – говорили псковичи, имея в виду сборную уху. Уха из ершей славилась на Руси издавна, покупали их, несмотря на то, что они «костова-тенькие», охотно. Так, в книге расходов одного из митрополитов записано служками: «Куплено у ловцов к митрополичему столу ершов на две деньги». И в пословице о том же: «Вот тебе ершок, свари ухи горшок», или еше: «Ерш бы в ухе, да леш в пироге»*. Современные гурманы тоже высоко ценят ершовую уху. «Ерш пригоден только в уху, – считают они, – в ней он незаменим, навар из его огромной бугристой головы, что навар сахарной косточки в борще». Костей в ершовом мясе мало, а голова очень костистая, и отмечая это, русичи говорили: «Ерш не спорое кушанье, на грош съешь, на гривну расплюешь». Греки готовят ерша по-особому. Как-то вышеупомянутый грек Таки подарил после совместной рыбалки мальчишке Дарреллу здоровенную скорпену и сказал: «…мясо ее сладкое, как мед… Передай своей маме, что ее надо готовить с красным перцем и оливковым маслом и есть с картошкой и молодыми кабачками. Это очень вкусно!». В Лревней Руси ершами пытались лечиться. В одном из старейших «Лечебников» говорится: «Возьми ершовых голов, да изсуши на сковороде, истолокши просей смешай с щелоком, да пей на тоше сердце». Теперь о ершовой внешности, его повадках и образе жизни. Внешность у черноморского ерша довольно страшная. Голова огромная, несоразмерная с туловищем, равная по длине трети его. Она покрыта различными кожными выростами и бугорками. Окрашен ерш тоже малопривлекательно – буроватый с темными пятнами. Горло и живот розовые, пятнистые, лишенные чешуи. Мордочка щекастая, глаза большие лилово-синие. Выражение глаз очень дале
ко от кротости и смирения. На жаберных крышках ядоносные шипы. Есть шипы и в спинном плавнике. Они крепкие, острые, и о них русские говорили: «Щетины у него аки лютые рогатины». • Безусловно часть приводимых в этом очерке пословиц касается пресноводных ершей, но ведь и внешность и, главное, повадки и тех, и других очень похожи. То же можно сказать и о пишевых достоинствах. Челюсти у ерша мошные, нижняя,выдвижная, благодаря чем} ерш хватает и заглатывает добычу почти с себя ростом и даже крупнее. Заглатывает постепенно. Может начать сегодня, а полностью жертва исчезнет в его глотке через день-два. И все это время та половина, которая еше не попала в желудок будет торчать у ерша изо рта. Обычно это хвостовая часть. Зрелише малоприятное, особенно при ярко отталкивающе! ершовой внешности. В зависимости от цвета фунта, на котором живут и охотятся, ерши могут быть желтыми, черными, коричневыми, пятнистыми или в крапинку. Все это благодаря пигментным клеткам -хроматофорам, находящимся в ершовой коже. По способу охоты ерши типичные хишники-засадчики. Молнией бросаются из какого-либо укрытия на добычу и если с ходу не получилось, жертву не преследуют, делают вид, что не очень-то и хотелось. В рационе ершей чего только нет: мальки, икра, черви, креветки, моллюски и самые различные рыбы, начиная от морской иглы и конька и кончая бычками и барабульками. Включает ерш в свое «меню» и водоросли. Откусывает и съедает временами молодые побеги цистозиры. На самого ерша, несмотря на его колючее вооружение, охотятся многие хищники, но больше всего ерши нравятся налимам и морским петухам. На мелких ершей претендуют морская коровка, морские коты и соплеменники – крупные ерши. Периодически раз в месяц ерши линяют, меняют старую изношенную «одежку» на новую. Для этого усердно трутся о камни, скальные выступы. Перед линькой становятся «мутными», как бы покрытыми илом. Потом надуваются и резкими движениями сбрасывают старую кожу. В конце линьки становятся яркими и помолодевшими. Нерестятся ерши с июня по сентябрь. Икринок до 15 ООО. Икрометание порционное. Каждая порция заключена в прозрачную оболочку из слизи. Перед вылуплением личинок икра освобождается от оболочек, и крошечные ершата плавают сначала в толше воды. Взрослея, при длине примерно 15 мм они опускаются на дно, где проведут всю свою жизнь. Как в пословице: «Окунек – в воду, ершик – ко дну». Закончим этот «колючий» очерк славословием ершу. Автор его член-корреспондент Академии наук Украины В. А. Водя-ницкий: «… сохраниться при всех катастрофах два миллиона лет и даже не изменить внешний вид – это надо суметь… что помогло ершу выжить? Ядовитые иглы? Повадки хищника? А Нашлось место ершу и в русской раешной скороговорке: «Послал мир Першу ставить вершу, Устин ерша упустил. Пришел Иван, опять ерша поймал, пришел Потап, стал ерша топтать» и т. д. Кое-где называли ерша «хохликом» за кожные выросты на голове: «Эти хохлики добры с окунцом», – говорили псковичи, имея в виду сборную уху. Уха из ершей славилась на Руси издавна, покупали их, несмотря на то, что они «костова-тенькие», охотно. Так, в книге расходов одного из митрополитов записано служками: «Куплено у ловцов к митрополичему столу ершов на две деньги». И в пословице о том же: «Вот тебе ершок, свари ухи горшок», или еше: «Ерш бы в ухе, да леш в пироге»*. Современные гурманы тоже высоко ценят ершовую уху. «Ерш пригоден только в уху, – считают они, – в ней он незаменим, навар из его огромной бугристой головы, что навар сахарной косточки в борше». Костей в ершовом мясе мало, а голова очень костистая, и отмечая это, русичи говорили: «Ерш не спорое кушанье, на грош съешь, на гривну расплюешь». Греки готовят ерша по-особому. Как-то вышеупомянутый грек Таки подарил после совместной рыбалки мальчишке Дарреллу здоровенную скорпену и сказал: «…мясо ее сладкое, как мед… Передай своей маме, что ее надо готовить с красным перцем и оливковым маслом и есть с картошкой и молодыми кабачками. Это очень вкусно!». В Древней Руси ершами пытались лечиться. В одном из старейших «Лечебников» говорится: «Возьми ершовых голов, да изсуши на сковороде, истолокши просей смешай с шелоком, да пей на тоше сердце». Теперь о ершовой внешности, его повадках и образе жизни. Внешность у черноморского ерша довольно страшная. Голова огромная, несоразмерная с туловищем, равная по длине трети его. Она покрыта различными кожными выростами и бугорками. Окрашен ерш тоже малопривлекательно – буров
атый с темными пятнами. Горло и живот розовые, пятнистые, лишенные чешуи. Мордочка шекастая, глаза большие лилово-синие. Выражение глаз очень далеко от кротости и смирения. На жаберных крышках ядоносные шипы. Есть шипы и в спинном плавнике. Они крепкие, острые, и о них русские говорили.-«Щетины у него аки лютые рогатины». ‘Безусловно часть приводимых в этом очерке пословиц касается пресноводных ершей, но ведь и внешность и, главное, повадки и тех, и других очень похожи. То же можно сказать и о пищевых достоинствах. Челюсти у ерша мощные, нижняя выдвижная, благодаря чему ерш хватает и заглатывает добычу почти с себя ростом и даже крупнее. Заглатывает постепенно. Может начать сегодня, а полностью жертва исчезнет в его глотке через день-два. И все это время та половина, которая еше не попала в желудок, будет торчать у ерша изо рта. Обычно это хвостовая часть. Зрелище малоприятное, особенно при ярко отталкивающей ершовой внешности. В зависимости от цвета фунта, на котором живут и охотятся, ерши могут быть желтыми, черными, коричневыми, пятнистыми или в крапинку. Все это благодаря пигментным клеткам -хроматофорам, находящимся в ершовой коже. По способу охоты ерши типичные хишники-засадчики. Молнией бросаются из какого-либо укрытия на добычу и если с ходу не получилось, жертву не преследуют, делают вид, что не очень-то и хотелось. В рационе ершей чего только нет: мальки, икра, черви, креветки, моллюски и самые различные рыбы, начиная от морской иглы и конька и кончая бычками и барабульками. Включает ерш в свое «меню» и водоросли. Откусывает и съедает временами молодые побеги цистозиры. На самого ерша, несмотря на его колючее вооружение, охотятся многие хищники, но больше всего ерши нравятся налимам и морским петухам. На мелких ершей претендуют морская коровка, морские коты и соплеменники – крупные ерши. Периодически раз в месяц ерши линяют, меняют старую изношенную «одежку» на новую. Для этого усердно трутся о камни, скальные выступы. Перед линькой становятся «мутными», как бы покрытыми илом. Потом надуваются и резкими движениями сбрасывают старую кожу. В конце линьки становятся яркими и помолодевшими. Нерестятся ерши с июня по сентябрь. Икринок до 15 ООО. Икрометание порционное. Каждая порция заключена в прозрачную оболочку из слизи. Перед вылуплением личинок икра освобождается от оболочек, и крошечные ершата плавают сначала в толше воды. Взрослея, при длине примерно 15 мм они опускаются на дно, где проведут всю свою жизнь. Как в пословице: «Окунек — в воду, ершик — ко дну». Закончим этот «колючий» очерк славословием ершу. Автор его член-корреспондент Академии наук Украины В. А. Водя-ниыкий: «… сохраниться при всех катастрофах два миллиона лет и даже не изменить внешний вид — это надо суметь… что помогло ершу выжить? Ядовитые иглы? Повадки хишника? А может быть, все это плюс стойкость, умение терпеть невзгоды? Может быть, у него характер такой же колючий, как внешность? Когда задумаешься, честное слово, невольно проникаешься к нему уважением». Ерш из отряда скорпенообразных, из семейства скорпеновых. число видов в котором несколько сотен. В Черном море два вида. Наиболее распространен морской ерш, или скорпена. В давние времена греки, жившие в Крыму, называли ерша не скорпеной, а скорпидой. У итальянцев ерш – скорфини. Русское название «ерш» объясняется тем, что когда-то иглы назывались «ершами», а ведь игл, колючек ершам не занимать. В связи с этим Аксаков писал, что название «ерш» было, вероятно, ему дано в ту же минуту, как только впервые его увидел человек»

Осетр – император, царь-рыба осетр, Древнейшее из созданий, Кочует по рекам и по морям, Как барк из старинных преданий. Знаете ли вы, читатель, что такое икра ястычная и салфеточная? Нет? А может быть, вы пробовали троечную, мешочную или икру «зернистый передел»? Спросить что-нибудь полегче? Пожалуйста: приходилось ли вам видеть на морском берегу еше дергающихся в предсмертной агонии осетров со вспоротыми браконьерами брюхом, из которого только что выдрали пуд или два икры? И хорошо, что не видели. Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются. И еше вопрос: известно ли вам, что в переводе с латыни на русский означает название осетра Acipenser? И почему именно Acipenser? Давайте разберемся во всем постепенно и начнем с небольшого экскурса в историческое прошлое отечественного «красно-рыбья». «Красными» рыбами на Руси называли белугу, стерлядь, севрюгу, осетра. И не потому, что мясо у них красное по цвету (мясо у них белое, с желтыми жировыми прожилками), а потому, что слово «красный» означало раньше «красивый», «достойный высшей похвалы». Эти два понятия полностью приложимы к осетру – исчезающему с лица Земли красавцу, занесенному сразу в две Красные книги: Украинскую и Международную. Вот о нем, древнейшем создании природы, и пойдет речь. О его блистательном прошлом и трагическом настоящем. Ответим на «икряные» вопросы. Все виды осетровой икры и их своеобразные названия объясняются способами их засолки и доработки, прежде чем она попадала на стол к человеку. А вот на названии «троечная икра» надо остановиться особо: «Троечная» она потому, что свежайшая икра скорейшим образом доставлялась в Москву или Санкт-Петербург на тройках с лихими ямшиками на облучке. Наверное, на тех самых птицах-тройках, о которых упоминал Н. В. Гоголь. Ежегодно стерлядь, осетрина, белуга, севрюга многими пудами доставлялись к царскому двору. Ловцов этого краснорыбья называли «остёрника-ми», и при русском царском дворе были свои дворцовые рыбаки, занимавшиеся, как тогда выражались, только «красноловьем». Они считались привилегированной частью царских прислужников, знали себе цену, и если в прилове к осетрам и белуге попадалась рыбная разносортица, ее либо отпускали, либо отдавали на прокорм случайной черни. От них пошла гулять по Руси высокомерная пословица: «Если плавать – плыви с большой рыбой, с Петром-осетром, да с Матреной-белужиной, сельдь нам не под пару». Доставлялась красная рыба к царскому двору и с юга (Астрахань), и с севера (Архангельск и Соловецкий монастырь). При Иване Грозном осетров из Соловецкого монастыря привозили живыми в огромнейших бочках. «Путешествовали»!’ осетры несколько недель, и все это время сопровождавшая обслуга ухитрялась сохранять им жизнь. На пиршественные столы осетров подавали на богато украшенных специальных огромных блюдах целиком. От существующего при царе «государственного рыбно го двора» исходили всякого рода рекомендации, касающиеся лова и охраны красной рыбы, и в одной заповедной грамоте XVI в. говорилось: «Белуги и белушки, осетры и осетришки …мерные от глаза до увитка (хвоста – П. 3.) в аршин… отдавать в государев двор». Напомним, что аршин равен 0,71 м. В XVII в. тишайший Алексей Михайлович издал указ, согласно которому каждому из 50 дворцовых рыбаков вменялось в обязанность доставлять ежегодно ко двору 30 штук осетров, то есть всего, в расчете на 50 рыбаков, получалось 1500 осетров в год. Любили «баловаться» осетринкой дворянская знать и купцы, но особенно любили ее в монастырях, где существовала даже своя рыбная кулинарная рецептура. Очень славилась, например, осетрина по-монастырски (в сметане и с белыми грибами). А если говорить в целом, то русские кулинары издавна отличались творческим подходом к делу. Их авторству принадлежит немало блюд из краснорыбья, благо недостатка в этой рыбе в те времена не было. Названия некоторых из этих блюд приведены в очерке «Море лечит». Вернемся к икре. Состоятельные москвичи и петербуржцы ценили только зернистую наисвежайшую икру, паюсной – пренебрегали. Она была дешевле, и ее покупали те, кто принадлежал к среднему классу по степени достатка (в основном чиновники и купцы, что победнее). Царский двор, высшее духовенство и дворяне были тонкими ценителями икры «зернистый передел» и салфеточной икры. Именно эти виды были украшением стола, причем исчезало это «украшение» со столов в первую очередь. Как-то И. С. Тургенев устроил званный обед. Хозяин на этих обедах бы
л обычно очень весел и мил. Гости – тоже и только «…когда Анненков с Гончаровым приближались к муравленному горшку со свежей икрой от Елисеева…», Тургенев не без ужаса кричал: «Господа, не забывайте, что вы здесь не одни». Так описывал тургеневское застолье Б. Зайцев в своей книге «Далекое». Подавать икру к столу полагалось в хрустальных или серебряных, обложенных льдом розетках, вместимостью примерно 100 г. Дно розеток, по законам сервировки, выстилалось листьями свежего зеленого салата. Это до революции, ну а в 20-е годы члены Совнаркома и сам «монарх революции» В. И. Ленин, в спецстоловых ели черную икру с пшенной кашей. Эти сведения почерпнуты из «Записок коменданта Кремля». Не меньшей популярностью красная рыба и икра пользовались у гурманов иностранных государств, знавших подчас о старой России лишь то, что оттуда привозилась русская икра. Однако в некоторых странах было и свое доморощенное крас-норыбье и свои ловцы. В Англии осетра вообще называли «королевской рыбой», и в одном из королевских указов говорилось: «Десятым источником законного королевского дохода… является его право на королевскую рыбу, коей почитаются кит и осетр. Выброшенные на берег или же выловленные вблизи от оного, они объявляются собственностью короля». В XIV в. английский король Эдуард III тоже издал указ, согласно которому каждый осетр, пойманный у берегов Англии, должен принадлежать монарху. Интересно, что законы эти имели силу и в прошлом веке. В 1953 г. один из английских траулеров поднял в Северном море на борт крупного осетра. Рыботорговец, купивший это чудо, прежде всего, предложил его королеве. Надеясь, что она откажется, он тут же перепродал осетра другому рыботорговцу, предложившему более высокую иену, и был поставлен в очень неловкое положение, когда королева милостиво согласилась с некоторым опозданием принять дар. Как «даритель» вышел из этой пикантной ситуации непонятно, но ему не позавидуешь. Древние греки и римляне тоже, как известно, были гурманами не из последних. Икрой и мясом белуг и осетров восхищались Луций, Плиний, Филоксен. Их солили, ими торговали, их вывозили, в том числе и из Крыма, в другие страны. В музее-заповеднике Древнего Херсонеса можно увидеть огромные каменные ванны близ моря, в которых солили крупную рыбу. Хамсу и прочую мелочь засаливали в амфорах. Многомерные осетры подавали на столы возлежавшими на золотых особых блюдах, украшенных цветами. Достойным украшением были осетры на праздничных застольях и у русской знати. И чем крупнее была рыбина, тем больше чествовали хозяев. Приведем коротенький отрывочек из книги М. Марича «Жизнь и плавания флота капитан-лейтенанта Ф. Литке». Однажды на ужине у A. Н. Оленина – президента Академии художеств, на стол подали солиднейшего осетра. Знаменитый в то время актер B. А. Каратыгин, сидевший на противоположной от И. А. Крылова стороне стола, сказал: «А я видел еше большего, величиной от меня до Ивана Андреевича!». Крылов тут же встал, отодвинулся в сторону: «А вдруг меня хвостом заденет ваша рыбина», – сказал он и лукаво подмигнул Каратыгину. Высокие вкусовые качества осетрины отмечались и в античной поэзии. В. Марииал советует: «На палатинские вы столы осетра посылайте: должен пиры божества редкостный дар украшать». И у Горация: «Давно ли глашатай Галлоний мотом считался за то, что гостей угощал осетриной?». Выходит, что в Древнем Риме осетрина была отнюдь не дешевым товаром. Еше об икре: все иностранные послы стремились в Московию с тем. чтобы договориться о вывозе русской икры в свои государства. Случались на этой почве и стычки. Так, между торговыми городами Венецией и Генуей разразилась мелкомасштабная война из-за черной икры. В странах Европы это русское лакомство ели те, кому оно было по карману, а в Китае осетрину и икру разрешалось есть только императору. Осетры высоко ценились и в Причерноморье. При раскопках курганов археологи находили бронзовые монеты с выбитыми на них изображениями римских императоров или скифских царей на одной стороне, а на другой – во всем своем великолепии красовался осетр. Назывались эти монеты «статерами», «боспорскими рыбками» и выпускали их в Пантикапее, Кирки-нитиде. А теперь давайте «вынырнем» из глубин истории и вернемся к поставленному в начале этого очерка вопросу. Почему на берегах рек и морей можно встретить брошенных еше живых осетровых самок со вспоротыми, лишенными икры животами? Цены ведь на осетрину на рынках Крыма, Украины и России
ох как «кусаются». Самый дорогой рыбный товар. Потому, что браконьеру спрятать 1-2 пуда икры куда как легче, чем 200-300-килограммовую тушу. Ловят-то сейчас осетров именно браконьеры. Государственный лов запрещен. Вот вам и национальное богатство, которое мы теряем из года в год. За последнее десятилетие поголовье красной рыбы сократилось в Черном море в 80 раз. В самом крупном осетровом стаде оставалось к 1988 г. всего 300 особей. И это на фоне того, что периодически нашими рыбоводами выпускаются миллионы и миллионы мальков осетра и севрюги в морские воды. Дошло до того, что этим рыбоводам все труднее и труднее добывать самок, чтобы извлечь икру для подращивания из нее мальков, с последующим выпуском их в море. В 2001 г. работники «Южрыбы» в Днепро-Бугский лиман выпустили 2,4 миллиона осетровой и севрюжьей малышни. На Азовском море семь рыбоводных заводов ежегодно выпускали в море около 40 миллионов молоди осетровых, и было это в 80-х годах. Спрашивается: где они, эти миллионы? Уже давно бы надо этим малькам превратиться в огромных рыбин. На кого работаем? Для кого стараемся? Естественный природный отход молоди не в счет, он никогда бы не довел осетровое поголовье до настоящего катастрофического уровня. Скоро встретить осетра в Черном море будет так же трудно, как мамонта, прогуливающегося по Крещатику. Ну, занесли ученые осетра в две Красные книги, а дальше что? Кто-нибудь видел браконьера или рыбного мафиози, который не то чтобы заглянул, но хотя бы в руках их подержал? До каких же пор бездонный воровской карман будет сильнее Закона и в Крыму, и в Украине? А что могут сделать ученые, написавшие эти Красные книги, если все денежные и прочие средства воздействия находятся в руках государства? На кого опереться, на кого надеяться бедным осетрам и белугам, да и прочим остаткам рыбьего племени? Вспомним хорошую английскую пословицу: «We never know the value of water, till the well is dry», что в переводе означает: «Мы никогда не знаем, насколько ценна вода, пока не высохнет колодец». Упомянем еще вот о чем: в научной литературе изредка встречались публикации, в которых писалось о том, что одна из редчайших рыб осетр – древнейший, отживший свое реликт, обреченный самой своей древностью на естественное вымирание. Ничего подобного! Мы перекрыли красной рыбе пути миграции на нерест техническими сооружениями, мы отравили море всяческой гадостью антропогенного происхождения, мы выловили и уничтожили крупных производителей, мы противозаконно вылавливали молодь осетровых и мы же, будучи не в состоянии положить конец браконьерскому беспределу, отдали остатки красной рыбы на откуп мафиозным структурам. И после этого говорим о том, что красная рыба обречена на естественное вымирание из-за давнего срока своего появления на Земле? Чем не находка для тех, кто безжалостно уничтожает остатки черноморского и азовского краснорыбья? Вот уж поистине: «Что имеем, не храним, потерявши плачем». Потеря по цене будет выражаться неизмеримыми величинами, ведь недаром же осетра еше два столетия назад назвали по латыни Acipenser, что означает «дорогой», «драгоценный». Вспомним в связи с эти ювелирно отделанное четверостишье Самуила Яковлевича Маршака: Мы принимаем все, что получаем, За медную монету, а потом -Порою поздно – пробу различаем На ободке чеканно-золотом.

Барабуля, барвена, султанка. Нет ей по вкусу равных. Любимица римлян, морское созданье. Мастер предсмертного «переодеванья». Лревние римляне хорошо знали и речных, и морских рыб Средиземноморья. Не так их биологию, как пищевые достоинства. Тут уж древние греки римлянам конкуренцию составить не могли. Это нашло отражение даже в римской поэзии, где не только восхвалялись различные водные обитатели, но и приводились отдельные кулинарные рецепты. Особенно часто упоминались при этом тунец, окунь, камбала, осетр, устрицы, мидии и барабулька. Последняя была очень любима патрициям и. В. Марииал в своих «Эпиграммах» упоминает о двухфунтовых и даже четырехфунтовых средиземноморских барабульках. У другого римского поэта Горация говорится о трехфунтовых. Ценились они очень дорого. Вес на вес серебром. Если барабулька (барвена) была особенно крупная, то за серебро, уплаченное за нее, вполне можно было купить раба. Вышеупомянутого Мар-циала как-то пригласил на обед его приятель Каллидор. Обед устраивался как раз на деньги, вырученные от продажи раба, и поэт знал об этом. Пир обернулся скандалом. Обращаясь к хозяину, поэт высказал все, что он думал о нем, и позже написал: Продал вчера своего за 12 тысяч раба ты, Чтоб пообедать разок, Каллидор, хорошо. Но нехорош твой обед; в четыре фунта барвена Блюдом была основным и украшеньем стола. Хочется крикнуть тебе: «Негодяй, это вовсе не рыба: Здесь человек! А ты сам, Каллидор, людоед». В заслугу римлянам можно поставить не только успехи в рыбной кулинарии. Они, пожалуй, были первыми в Европе, кто научился содержать морских рыб, в том числе и барабулек, в особых бассейнах, которые назывались «писцинами» (от латинского слова «писцес» – рыба). Знаменитый римский оратор Цицерон считал это занятие несерьезным, недостойным римских мужей. «…Каким пустым занятием увлеклись вы, римляне, – писал он, – держать у себя в садовых прудах султанок!.. Стыдно смотреть, но иные из наших богачей воображают себя прямо на небе, если им удастся приучить султанок приплывать по зову, приучить кормить их с рук». Воду для писцин привозили с моря во вместительных емкостях. Содержать эти пис-цины в порядке было и дорого, и хлопотно. Застоявшаяся вода портилась, и ее постоянно надо менять. В противном случае состояние рыб в писци-нах оставляло желать лучшего. Тот же Марииал писал: «Дышит барвена в привозной воде, но лениво. Сонной становится. Влей свежей воды – оживет». Содержание рыб в писцинах было знаком престижности, богатства дома. Гости изумлялись, превозносили хозяина, после чего обильно угощались обитателями писцин во время пиршественных трапез. Благо живая рыба у хозяйских поваров была всегда под рукой. Однако, барабулю не просто съедали и
Барабулю разрешалось есть только султанам и падишахам. хвалили. Часто этому поеданию предшествовал ритуал, которым особо тешились патрицианки, но сначала о том, как это пиршество выглядело со стороны: во дворе, ограниченном величественными колоннами, стоит на мраморном полу буквой «П» стол со всевозможными яствами и напитками. Вокруг стола, на особых ложах – сливки римского общества: знатные мужи и прекрасные римлянки, соблазнительно задрапированные в дорогие туники, украшенные по краям цветной каймой. Музыканты тут же, неподалеку среди колонн. Они без отдыха услаждают слух гостей изысканными мелодиями. На карнизах колоннады -рабыни. Время от времени они осыпают гостей дождем розовых лепестков, а вокруг столов с медлительной важностью «проплывают» рабы, предлагая различные блюда. Тут же среди гостей, подбирая их доброхотные подношения, снуют огромные породистые псы. Разговоры, восклицания, смех, заздравные тосты. Но вот к одной из дам подходит раб и подает ей сосуд с водой. Тут же вносятся еше несколько таких сосудов. В них -живые барабульки. Гости любуются ими, передают эти сосуды из рук в руки. Лама, которой первой вручили сосуд, берет из рук раба деревянные щипцы и ударяет ими барабульку. Гости восторженно вскрикивают. Дама высоко понимает над головой сосуд с прозрачными стенками. Все взоры обращены на него. Убитая рыбка начинает менять цвет. Она будто расцветает in extremis, то есть «на смертном одре». Из серебристо-розовой становится красной, потом ее покрывают ярко-карминные пятна, и по мере того, как жизнь окончательно покидает барабульку, наряд ее тускнеет, и рыбка вновь становится такой, какой она была до смертон
осного удара. Патрицианка передает сосуд в руки раба, тот спешит на кухню и вскоре барабульку в зажаренном виде подносят той, которая лишила ее жизни. Несли рабы их, двухфунтовых, бесценных, На бесценных золотых блюдах К столам римлян и падишахов. И тешили взоры они пресыщенных, На глазах у них умирая. Римский философ Сенека, бывавший свидетелем подобных забав, писал об этом: «Нет ничего прекраснее умираюшей барабульки. Она борется с приближающейся смертью, и эти усилия распространяют по ее телу блестящую пурпурно-красную окраску, которая затем переходит в общую бледность..’.». Надо отметить, что римляне тех времен отличались некоторыми крайностями, если иметь ввиду их отношение к обитателям моря. Почитали даже такую отъявленную хищницу, как мурена. Римлянки содержащихся в бассейнах мурен украшали золотыми браслетами, цепочками, драгоценными серьгами. Мужчины присваивали себе даже фамилии по названию этих рыб: Сергий Мурена, Лишний Мурена. Знатный римлянин Квинт Гортензий плакал, если погибали его любимые рыбы, а император Троян сумел даже привадить их к себе, сделал их ручными. Мурены подплывали к нему на его голос. Особой приверженностью не так к рыбам, как к рыбным блюдам и особой расточительностью отличался прославившийся на весь мир гурман Луций Лукулл. По его прихоти от залива близ Неаполя прорыли сквозь гору канал, по которому морская вода поступала в мраморный бассейн для рыб. На строительстве канала день и ночь работали тысячи рабов. Можно было бы сказать, что древние римляне с их писцина-ми и бассейнами были первыми в мире рыбоводами и аквариумистами, если бы им в этом первенстве не перебежали дорогу китайцы. Задолго до римлян в Китае местные рыбоведы и рыбоводы начали выращивать в искусственно созданных условиях карасей под именем «цзиюй». Ту средиземноморскую барабульку, о которой писали Марииал и Гораций, сравнивать с нашей черноморской нельзя. Размеры не в пример меньше (наши 13-18 см), да и весовые категории разные. У первых 1,2-1,6 кг, наши едва ли потянут 100-130 г, да и то самые крупные. Впрочем, некоторые авторы (Ю. П. Зайцев, Е. М. Еремеева) писали о том, что некогда встречались в Черном море и крупные 30-сантиметровые барабульки. Туловище у этих рыбок продолговатое, к хвосту суживается, голова круто срезанная, высоколобая. Глаза большие и на макушке. Рот перемешен так низко, что, как писал профессор В. Е. Заика, «.. .кажется будто губы у рыбки постоянно опушены от обиды». На нижней челюсти два упругих усика-шупальиа. Чешуя легко снимающаяся, крупная, о которой вполне можно сказать: «У родителей и деток вся одежда из монеток». Нерестятся рыбки все лето, в темное время суток, на глубине примерно 50 м. Одна самочка может выметать за сезон 100 порций плавающей икры. Вылупляются из нее личинки через двое суток, потом они покрываются чешуей и превращаются в мальков. Два месяца мальки живут в водной толще, а когда подрастут до 4—6 см, подходят к берегам и опускаются на дно, которое не покидают до конца жизни. Во врагах у барабулек – дельфины и все хищные рыбы. Личинок и мальков ее едят рачки, гидроиды, медузы, черви-стрелки, ужи, птицы и опять же рыбы. Сама барабулька рыбу ест неохотно, как правило, за неимением лучшего, а лучшее для барабульки – морские моллюски, бокоплавы, мелкие ракообразные, черви полихеты. Последних она обожает. В поисках их она трудолюбиво перещупывает усиками донный грунт. Маленькие барабульки питаются в основном веслоногими рачками и только в темное время суток. Срок жизни барабулек ограничивается 10—12 годами. Нагуливаются и размножаются барабульки в Черном море, а на зиму уходят туда, где вода потеплее – к Босфору и в Мраморное море. И это несмотря на то, что соленость Мраморного моря почти вдвое выше чем Черного. Всего в Мировом океане 50 видов самых различных барабулек. В Черном море всего один вид – барабулька черноморская обыкновенная. Имен у этой рыбки много: барбуня, мул, красно-бородка (Даль), барбунька, барвена и, как уже упоминалось, султанка. Последнее название связано с тем, что в давние времена эту вкуснейшую рыбку разрешалось есть только восточным владыкам – падишахам и султанам. Даже малую часть пойманной барабульки рыбакам не разрешали оставлять для себя. Как рыбки красивы твои! Но если бы только, старый рыбак, Ты мог их попробовать сам. Кикаку Ловят барабульку в Крыму весной на закидушку. Клев ее, по местной примете, начинается тогда, когда начинают буреть плоды ранней черешни. По вкусу крымчане отводят ей второе место после камбалы.

Океан – источник уникальных лекарств. Весь вопрос в том, когда медики сумеют их использовать… Может быть, и мы еше станем свидетелями того, как в медицине откроется новая «лекарственная эра», не уступающая по своему значению эре антибиотиков, назовем ее эрой морской фармакологии. Ж.-И. Кусто Естественно, что интересоваться морем и морежителями начали те, кто жил на его берегах и кормился его дарами. Им же принадлежат и первые попытки приспособить и водоросли, и различных обитателей моря для лечения недужной части человечества. Начнем этот обширный очерк с водорослей. Особенно большим опытом в использовании их отличались Япония, Китай, Норвегия, Ирландия, Исландия, Британия и острова Средиземноморья. На острове Крит, например, добыча водорослей – одно из древнейших занятий его жителей, о чем говорят печати двухтысячелетней давности, на которых выбито изображение морской водоросли, а в Индии и Японии больных с давних времен и по сей день лечат «морскими травами». Много сведений о применении человеком водорослей в пишу и в медицинских целях в XVII в. содержится в трудах русских ученых и путешественников. Встречаются они и в фольклорных материалах разных народов. Так, одно из старейших преданий рассказывает о том, что кто-то из японских императоров издал указ, которым вменял в обязанность своим подданным, под страхом смертной казни, включать в свое ежедневное меню морские водоросли. В то же время бытовало заблуждение, согласно которому люди считали, что водоросли, съеденные в больших количествах, чем нужно, могут начать расти в желудке и вызвать болезнь и даже смерть. Надо сказать, что использование водорослей в пишу началось очень давно, а вот медицинский стаж у них поменьше и, тем не менее, случается, что в старинных рецептах они фигурировали рядом с наземными растениями и применялись довольно часто. Сошлемся на примеры из истории: когда недруги, задумав покушение на государственного деятеля и полководца Юлия Цезаря, дважды пропороли ему бок от горла до пояса, врач промыл ему раны и наложил толстый слой повязки «из морского мха» (читай: из водорослей). Цезарь, как известно, выжил. Русский ученый и путешественник Степан Крашенинников писал: «…Морская трава, видом похожая на китовый ус… выметывается из моря… оную траву… мочат в студеной воде и оную пьют от великого резу». В Индии издавна знали, что морские водоросли излечивают заболевания желез внутренней секреции, а в Древнем Китае водорослями пытались лечить нарывы и даже злокачественные опухоли. Ванны с морскими водорослями для излечения больных суставов тоже имеют возраст в несколько тысячелетий. Знаменитый врач античности Гиппократ (460 г. до н. э.), описывая целебные свойства морской воды, всячески рекомендовал соотечественникам морские купания. Это были самые первые рекомендации по талассотерапии. Так называется наука о морской климатотерапии. В прежние времена люди, конечно, не знали о причинах благотворного влияния на их здоровье водорослей и пользовались ими, руководствуясь передаваемым из поколения в поколение опытом. Сейчас этот вопрос тщательно разработан учеными, установившими богатство водорослей широким спектром витаминов, и чем море теплее, тем их в водорослях больше. Кроме этого, в морской воде и водорослях содержатся почти все элементы таблицы Менделеева, а если точнее – 30 макро-и микроэлементов, играющих важнейшую роль в нормализации обмена веществ в организме человека. Напомним в связи с этим, что у японцев, широко использующих в пищу водоросли, самая низкая смертность от сердечно-сосудистых и раковых июолеваиий Близки к ним и ирландцы, у которых блюда из морских водорослей всегда были в почете. Не проигрывали и наши ладожаис, использовавшие вместо дорогостоящей соли юлу морских водорослей ЬОПГТЫ водоросли и фитонцидами, выделив которые, ферма Цветы получают эффективные антимикробные препараты Ученые Одесского университета установили, например, что черно морские водоросли хондрия, хетаморфа и цистозира наиболее эффективны против стафилококков, а на кишечную палочку крайне угнетающе действуют полисфония. кладофора, хетомор фа и цистозира Больше того, из морских водорослей выделены вещества, которые задерживают рост и деление клеток, что может tH.ni . использовано против раковых заболеваний, а антибиотикам широкого спектра действия из водорослей вообще иены нет. Они эффективны и против микробов, и против вирусов). Из морских водорослей фармацевты получают обезболивающие средства, лекарств

Рыбы, которые не выработали способов защищать икру и молодь внутри своего тела, часто достигают той же цели с помощью острых зубов, алого нрава и пылких родительских чувств. Ф. Омманн Случалось ли вам слышать о морских рыбках, которые с приближением ночи потягиваются, сладко зевают, а потом, как примерные дети, дружно ложатся спать? Речь об исконных обитателях Черного моря — зеленушках. Их 8 разных видов, но местные жители, не желая разбираться в тонкостях рыбьей систематики, всех их называют зеленушками. Будем, для простоты изложения, называть так их и мы с вами, читатель. Зеленушки часто попадаются на крючки рыболовов, но отношение к ним мало уважительное. Все, кроме рулены, или, что то же, губана, костлявы, водянисты и пахнут тиной. Крымчане говорят, что ими даже местные кошки брезгуют. Вкусовые качества рулены, или губана, ценились издавна. У древних греков и римлян ее наряду с барабульками часто подавали на званых обедах. Искусные вазописцы изображали этих рыбок на специальных рыбных блюдах, называемых «ихти-ай». Блюда эти были плоскими, длинными, с углублением посредине для соусов или соли. О зеленушках уже упоминалось в «Природоведческой книге» автора, однако о любопытных особенностях их поведения, там сказано мало, и потому остановимся на этом подробнее. Прежде всего зеленушки, и черноморские, и тропические, неуживчивы и драчливы. Живут «нелюдимами», поодиночке, каждая занимает свою собственную территорию, которая строго охраняется от всяких нежелательных посетителей и особенно от особей своего вида. Согласно другой версии, зеленушки ведут не одиночный образ жизни, а держатся семейными кланами. Состоят они из родителей и детей. Иногда в эти кланы, как считают ученые, могут входить несколько семей, которые сообща защищают свои родовые владения. Во всякого рода территориальных «спорах» и конфликтах участвуют только взрослые, в основном самцы. Зеленая малышня в эти дела, выражаясь окололитературным языком, не встревает и под ногами не путается. У родителей in terrorem, то есть для устрашения противной стороны, используются особого рода демонстрационные позы, движения и даже звуки. А еще рыбы, выясняя отношения, могут «бодаться» лбами, бить друг в друга струями воды, ударять хвостом, хлопать жаберными крышками, разевать рты, упираться носами – нос в нос, толкаться, топорщить иглы и плавники и даже кусаться. Последнее особенно часто подмечали у самцов морских собачек. Эти, если протянуть руку к их икряной кладке, и в пальцы вцепиться могут. Бросаются с оскаленными мордочками, на манер цепных псов. Очень уж ревниво оберегают икру – свое будущее потомство. В раннем возрасте, еше «щенками», собачки смирненькие и не кусачие, стоит им повзрослеть, бросаются на всех, кого подозревают в преступных воровских намерениях. Была она икринкой сберегаема отцом, Потом гуляла по морю мальком, И вот уже вихрастая, зубастая Стоит на камушке морском. Свое «добро» берегут, а вот чужим собачки очень даже не прочь попользоваться. Хотя бы икрой зеленушек. Сами зеленушки в этом плане тоже далеко не без греха. В очерке об окунях было упомянуто, как они прицельно охотятся за их икрой. Коротко о строительных способностях зеленушек. Проявляются они в периоды, предшествующие нересту. У губана гнездо имеет полулунную форму. В середине его вырыто самцом небольшое углубление, заполненное обломками раковинок, которые глава семьи собирает на дне и приносит к гнезду во рту. Когда икра отложена, он старательно собирает всякие обрывки водорослей и прикрывает сверху кладку, чтобы разные воришки не обнаружили и не покушались на икру. Кладке, как обычно, предшествует у зеленушек период «ухаживания». У разных видов этих рыбок самцы «уговаривают» самочек отложить икру не по стандарту. Некоторые деликатны и терпеливы, а есть и такие, что действуют прямо-таки «нахрапом». Так, английский ихтиолог Ф. Оммани, автор книги «Рыбы», пишет: «Самец губана осуществляет свое ухаживание с деспотической прямотой. Окраска его в это время меняется, и он со свирепым видом роет для гнезда ямку в песке, мечется во все стороны, кусает и бьет самок, пока не запугает или не очарует одну из них настолько, что она отправляется с ним к гнезду и заполняет его икрой». Это он так с самочками. Можно представить, как он ведет себя с «братьями» по полу или с тем, кто покусится на его гнездо. Вот что можно прочитать о зеленушках в 4-м томе «Жизни животных»: в огромный бассейн емкостью 4500 л поместили 70

Волшебный окунь чародей. Искусный в раздвоений, Сегодня он мужской прелюбодей, А завтра женского явление. Удревних греков есть любопытный миф, согласно которому разнополые существа произошли от гермафродитов. Название «гермафродит» обязано именам двух богов: озабоченного торговыми делами Гермеса и дочери Зевса Афродиты – блистательной богини красоты. Когда еше на земле не было людей, ее населяли какие-то человекоподобные создания с 4 ногами, 4 руками и двумя лицами. У каждого из них были двойные органы размножения. Они были сильны, обладали недюжинным умом и дерзостью. Именно эти дерзость и гордость привели к тому, * что они захотели проникнуть в обиталище богов, на Олимп. Зевс разгневался и, чтобы лишить гордецов телесной и духовной мощи, рассек их вдоль, после чего появились на свете мужчины и женшины, а среди животных – самцы и самки. Однако природа – мастер на всяческие сюрпризы. В море много и двуполых, и меняющих пол сушеств. То ли Зевс просмотрел, позабыл о них, то ли руки у него не дошли. Среди этих позабытых – морской карась, зеленушка-юнкер, окуни -каменный и смарида, и еше самые различные морежители. Особенно много таких среди беспозвоночных животных (устрицы, офиуры, гребневики, креветки). У каменных окуней и морских карасей мальки все сплошь самцы, несколько лет пребывают в этой ипостаси, а потом превращаются в самок. По времени это превращение занимает около года. Меняя пол, рыбы меняют и «наряд», «переодеваются» и приобретают все признаки противоположного пола. У смарид мальки, напротив, все самки, а через три года они становятся самцами. Последние у рыб зачастую окрашены нарядно, самочки – много скромнее, но они утешаются, наверное, тем, что со временем и им предстоит пощеголять в красивом мужском «наряде». Интересно, что у аквариумных рыбок, у меченосцев, например, пол может меняться в зависимости от внешних условий (голодание, свет, температура). Дело в том, что в каждом мальке изначально есть и мужские и женские железы. Периодически те или другие начинают перегонять в своем развитии железы противоположного пола. Бывает и так, что самцом становится самка не раз метавшая икру. Вооружен каменный окунь великолепно. Спинной плавник очень колючий. В анальном плавнике тоже три колючки. По колючке и в грудных плавниках, а во рту — несколько рядов острых зубов. Хвост широкий, мягкий. На жаберных крышках тоже по три довольно крепеньких шипа. Окраска каменных окуней, особенно у самцов, очень эффектна. Тело бурое, расчлененное поперечными полосами. Под золотистыми, красивыми глазами и перед ними – оранжевые штрихи. Плавники окрашены во все цвета радуги: голубые, желтоватые с темно-красными и синими пятнами и полосками. Не зря известный петербургский ученый и писатель А. А. Ливеровский назвал каменного окуня «рыбой-цветком». Восторгался ими в свое время и К. Паустовский: «…окуни переливались – писал он, – как перламутр тончайшими и туманными красками… от лазоревой до золотой и пурпурной. В раскраске окуней было что-то схожее с тускнеющим цветом отраженных в море вечерних облаков». Отдал должное «нарядам» самых различных рыб и чилийский поэт Пабло Неруда: Вдруг я увидел… … сверкавших, словно молнии из чистого литого серебра: рыб в трауре, рыб цвета небосвода, рыб в пятнах разноцветных… Надо отметить, что броское разноцветье присуще не только нашим черноморским окуням, но и многим другим видам, которых в Мировом океане очень много. Уже в конце XVIII в. Жорж Кювье насчитал и описал 400 видов окуней. Сейчас их, маленьких и гигантов, более 6000 видов, многие из них не только красивы, но и очень общительны. Взять хотя бы тропических гигантских каменных окуней мероу (или меру), которых почему-то зовут еше «евреями». С ними довольно тесно и часто обшался и сам Ж.-И. Кусто, и его прославленные сподвижники. Наши окуни невелики. Длина 8-20 см, вес 100-400 г, а мероу -гиганты длиной до 3,5 м и весом около полутонны. Так вот эти мероу, вдобавок к своей чисто внешней неотразимости, очень любопытны, явно расположены к общению с людьми и всячески это демонстрировали. Они без конца путались в ногах у под- водников, тыкались в них носами, лизали ласты, ели из их рук и отгоняли от предлагаемых людьми лакомств других рыб. О сметливости и дружелюбии крупных окуней писал и видный английский ученый Артур Кларк. Смелость, игривость и любопытство свойственны и нашим черноморским окунькам. Это подмечали и рыбаки, и подводники. Надо сказать, что рассуждения об интеллекте у животных либо удивляют, либо п